Взгляд слева на науку и образование

14 октября 1840 года (здесь и далее даты даются по новому стилю) исполняется 180 лет со дня рождения выдающегося русского революционно-демократического публициста Дмитрия Ивановича Писарева (1840 — 1868), оказавшего большое влияние не только на развитие общественно-политической мысли, но и на развитие отечественной науки.

У российской науки было три «отца-основателя». Первым из них был царь-преобразователь Петр Великий (1672 — 1725), твердой рукой внедрявший в России европейские нравы и порядки и создавший в Санкт-Петербурге Академию наук. Вторым был Михайло Васильевич Ломоносов (1711 — 1765), гениальный исследователь, выдающийся поэт и просветитель. А третьим был Дмитрий Иванович Писарев (1840 — 1868), чьи яркие статьи вдохновили многих российских юношей на то, чтобы посвятить свою жизнь научным исследованиям.

В первой половине XIX века наука в России не пользовалась уважением. В дворянском обществе считалось, что посвятить свою жизнь науке могут лишь очень большие оригиналы.

«Он химик и ботаник, князь Федор, мой племянник», — иронически говорила светская дама из «Горя от ума».

А друг А.С. Пушкина Антон Антонович Дельвиг (1798 — 1831) написал небольшую поэму «Математик и поэт», посвященную вечной теме «физиков и лириков». В соответствии с духом времени Дельвиг отдавал пальму первенства лирикам. Хотя в обществе существовали и другие точки зрения. Вспомним, Евгения Онегина, который «бранил Гомера, Феокрита, зато читал Адама Смита…»

Однако в середине XIX века ситуация изменилась. На арену вышли талантливые представители не столь привилегированных слоев общества – разночинцы. Это обстоятельство отразил Иван Сергеевич Тургенев (1818 — 1883) в романе «Отцы и дети», опубликованном в 1862 году. Его герой Базаров резал лягушек и считал, что химик для общества гораздо полезнее, чем поэт.

Роман Тургенева и его герой приобрели среди разночинного юношества большую популярность. Базаров сделался предметом для подражания, а занятия наукой стали уважаться. Однако все это бы осталось эфемерной модой, если бы не статьи Дмитрия Ивановича Писарева.

Дмитрий Иванович Писарев родился в имении своих родителей Знаменское (Орловская губерния, ныне Липецкая область). Его отец, отставной штабс-капитан драгунского полка, был состоятельным человеком, но разорялся хоть и медленно, но неуклонно. После окончания 3-й Санкт-Петербургской гимназии Д.И. Писарев поступил на Историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, который окончил в 1861 году. О годах своей учебы в Университете Д.И. Писарев рассказал в своей полуповести-полустатье «Наша университетская наука».

В 1858 году ради пополнения скудного студенческого кошелька Дмитрий Писарев начал сотрудничать в журнале «Рассвет», где публиковал библиографические обзоры и краткие рецензия на вновь вышедшие художественные произведения. Эта работа увлекала молодого человека гораздо больше, чем занятия филологической наукой. После окончания университета он стал сотрудничать в журнале «Русское слово».

• 

• 

Это журнал издавался с 1859 года известным меценатом графом Григорием Александровичем Кушелевым-Безбородко (1832 — 1870) и дышал на ладан. Для спасения журнала граф предложил пост главного редактора Григорию Евлампиевичу Благосветлову (1824 — 1880), литератору не слишком большого дарования, но очень хорошему организатору. И Благосветлов сумел превратить журнал в популярное издание, приносящее доход. Секретом его успеха стало привлечение молодых сотрудников, в которых главный редактор распознал яркий талант. На первом месте среди них был, конечно, Д.И. Писарев. Но и другие сотрудники (Варфоломей Александрович Зайцев (1842 — 1882), Николай Васильевич Соколов (1835 — 1889), Николай Васильевич Шелгунов (1824 — 1891)) высоко держали марку журнала.

• 

• 

Вскоре граф Кушелев-Безбородко потерял интерес к журналу и полностью передал его в руки Г.Е. Благосветлова, который сделал его вторым по значению (после «Современника») левым журналом России.

После окончания университета Д.И. Писарев не стал поступать на службу и выбрал жизнь профессионального литератора. В 1862 году в нелегальной студенческой типографии он издал брошюру в защиту Александра Ивановича Герцена (1812 — 1870), где призывал свергнуть династию Романовых. Суд приговорил автора к четырём с половиной годам заключения в Петропавловской крепости, где он и находился в 1862 – 1866 годах.

Матушка Д.И. Писарева обратилась к Санкт-Петербургскому генерал-губернатору с прошением, в котором писала, что она женщина слабая и беззащитная, которая просто умрет с голоду без гонораров, которые получает её сын за статьи. Поэтому она почтительнейше просит Его Превосходительство разрешить её сыну, сидящему в крепости, работать над статьями и посылать их в журналы. Генерал-губернатор был сердобольным человеком и уважил просьбу вдовы. Чем внес большой вклад в последующее развитие российской науки.

Годы пребывания в крепости стали вершиной творчества Д.И. Писарева. И вершиной его популярности среди российской молодежи.

Одним из первых произведений, написанных в крепости, стала «Наша университетская наука», сочетавшая в себе черты яркой публицистической статьи и замечательного художественного произведения, рассказывающего о молодом человеке, ищущим свое место в жизни. В «Нашей университетской науке» выведен несколько ярких образов университетских преподавателей, по-разному относящихся к науке. Каждый из этих образов имел своего реального прототипа.

Доцент Креозотов готов читать любой курс, который прикажет начальство. Даже «Историю Букеевской орды». По каждому вопросу он излагает на лекциях не чужое, а свое личное мнение. Было бы прекрасно, если бы такое мнение основывалось на серьезном анализе материала. Но при всей его эрудиции, на такой анализ Креозотов не способен. Он напоминает судью Ляпкина-Тяпкина, который прочитал в жизни пять-шесть книг и поэтому был вольнодумен. Креозотов, конечно, прочитал больше книг. Но очень поверхностно. Когда Митя Писарев, желавший заняться наукой, обратился к Креозотову за советом, тот порекомендовал ему… «читать энциклопедию»!

Другой доцент, Кавыляев, был более скромен. Его лекции являлись дословным пересказом чужих пособий и монографий. Внести в них что-нибудь свое Кавыляев не стремился и не был способен.

Молодой приват-доцент Телицин искренне стремится и сам заниматься наукой и вдохновить на занятия ею своих учеников. Он очень трудолюбив, и, вообще, хороший человек. Но, увы, склонности к самостоятельному мышлению у него нет. Его научный потолок – небольшие добавления и уточнения к трудам других исследователей.

Вернувшийся из-за границы молодой профессор Иронианский до определенного момента был кумиром студентов. Его публичные лекции собирают огромные аудитории. Он был в курсе достижений современной науки, лично общался с Великими историками Запада. Казалось бы, именно с такими людьми связано будущее отечественной науки. Но однажды, сидя в библиотеке, Митя Писарев познакомился с популярной статьей французского историка. И увидел, что она слово в слово совпадала с публичной лекцией профессора Иронианского, произнесенной несколько позже. Павлиньи перья, которыми украшал себя кумир студентов, оказались заемными.

Иронианские могут быть очень полезными для науки слаборазвитой страны. Ибо являются проводниками и пропагандистами научной культуры стран более развитых. Они – просветители. Но их собственный творческий потенциал невелик. Говорить на равных с творцами западной науки они просто не могут. И интересны лишь в своей стране.

И, наконец, самая интересная фигура: маститый профессор и академик Сварожич. Он очень умный человек, обладающий исключительным критическим мышлением, позволяющим видеть слабые стороны любой концепции. Но, увы, неспособный к синтезу и генерированию сильных идей. И Д.И. Писарев очень прозорливо раскрывает причину этой неспособности.

Науки делятся на естественные и гуманитарные. Эти науки предъявляют разные требования к занимающимся ими исследователям. Для того, чтобы успешно заниматься гуманитарными науками, исследователь должен мысленно поставить себя на место объектов своих исследований. И почувствовать их переживания изнутри. Так, как это сделал Мастер из известного романа Михаила Афанасьевича Булгакова (1891 — 1940). Академик Сварожич, как и учёнейший М.А. Берлиоз, на это не способен. Поэтому его исключительный интеллект пропадает впустую. Сварожичу, как пишет Писарев, следовало заниматься не гуманитарными, а естественными науками. Писарев полагает, что и сам академик это понимал. Но большое жалование и высокий авторитет в научных кругах, не вдохновлял Сварожича изменить свою жизнь.

Во-второй половине «Нашей университетской науки» излагает свои взгляды на школьное и высшее образование. Эти взгляды радикальны, а там, где автор говорит о высшем образовании, даже очень радикальны и далеко выходят за пределы горизонтов не только середины XIX века, но и нашего времени.

Идея Писарева о том, что центром школьного образования должна быть не латынь, а естественные науки, в наше время почти реализовалась. Правда, логическим центром школьного образования стали не естественные науки, а математика. Физика и химия в современной школе – это не анализ экспериментов и явлений, которые мы можем наблюдать в окружающем мире; это решение не слишком сложных математических задач. Математика просто заменила латынь.

(Современное образование, в т.ч. и постсоветское, — тема отдельного большого исследования. Даже лучшие школы нередко демонстрируют начётничество и отрыв от практики, а универсальность трактуется как механическое нагромождение разнородных знаний. Подробнее о марксистском взгляде на фундаментальные проблемы современного образования можно почитать в книге украинского философа Валерия Босенко «Воспитать Воспитателя». — Ред.)

Некоторые товарищи считают, что, отказавшись от изучения латыни в школе, мы многое потеряли. Ибо знание латыни дает возможность быстро изучить большинство европейских языков. Не знаю… Может быть, эти товарищи и правы.

Писарев считал, что в школе нужно изучать не классическую, литературу, плохо понятную ученикам, а говорить о современной литературе. Эта проблема стоит и сегодня. Правда, литература, которая для Писарева была современной, теперь стала малопонятной ученикам классикой. И потому вошла в школьные программы.

Думаю, что Д.И. Писарев отчасти прав: в школе должно быть меньше классики и больше современной литературы.

Писарев считал, что историю в школе преподавать бессмысленно. Ибо это преподавание сводится к заучиванию дат и фамилий. А реальные исторические проблемы ученикам не понятны. Дмитрий Иванович понимал историю очень широко. Для него история – это не только политические события, но и история экономических отношений, техники, культуры, искусства, науки. По-существу, Писарев считал историю не одной из научных дисциплин, а углом зрения, под которым человек видит весь мир. Такая история для среднего школьника действительно неподъемна.

Предложение Д.И. Писарева об отказе от изучения истории в школе выглядит, разумеется, более, чем спорным. Эта идея с подачи Михаила Николаевича Покровского (1868 — 1932) была реализована в первые годы Советской власти. Однако в 1930-х годах от неё отказались.

(История как совокупность фактов и дат для заучивания, конечно, никому не нужна. Но история, истолкованная в материалистическом ключе, история развития природы и общества — это та самая наука, к которой, в конечном счёте, окажутся сведены все «специальные» науки. Эту мысль развивал Фридрих Энгельс в своём произведении «Анти-Дюринг». — Ред.)

Говорилось в «Нашей университетской науке» и о перегрузке учащихся. Во времена Писарева эта проблема стояла не менее остро, чем в наши дни. И вызывала не меньше эмоций.

Идеи Д.И. Писарева в области реформирования высшего образования были запредельно радикальными. Прежде всего, он предлагал отделить образование от профессиональной подготовки. Задача высшего (университетского) образования, заключается вовсе не в том, чтобы готовить специалистов и давать знания, которые пригодятся в профессиональной деятельности. Его задача – сформировать мировоззрение человека и научить разбираться в проблемах, которые ставит перед людьми действительность. А серьезные профессиональные знания можно получить только в процессе осмысления собственной практической деятельности.

«Не надо всем быть исследователями – с этим я совершенно согласен. Не всем надо быть популяризаторами науки, с этим я также согласен; но всякому, кто хочет быть в жизни деятельной личностью, а не страдательным материалом, всякому, говорю я, совершенно необходимо твердо усвоить себе и основательно передумать все те результаты общечеловеческой науки, которые могут иметь хоть какое-нибудь влияние на развитие наших житейских понятий и убеждений. И это ещё не всё. Надо укрепить мысль чтением гениальнейших мыслителей, изучавших природу вообще и человечество в особенности, не тех мыслителей, которые старались выдумать из себя весь мир, а те, которые подмечали и открывали путем наблюдения и опыта вечные законы живых явлений. И надо, кроме того, постоянно поддерживать серьезным чтением живую связь между собственной мыслью и теми великими умами, которые из года в год своими постоянными трудами расширяют по разным направлениям всемирную область человеческого знания. Только при соблюдении этих условий можно быть превосходным человеком, превосходным семьянином и превосходным общественным деятелем. Только таким путем постоянного умственного труда можно выработать в себе ту высшую гуманность и ту ширину понимания, без которых человеку не даются в руки ни разумное наслаждение жизнью, ни великая способность приносить действительную пользу самому себе, своему семейству и своему народу»,- писал Дмитрий Иванович в другой своей статье «Промахи незрелой мысли» (1864).

Такая точка зрения в современном мире не в моде. Изучая ту или иную научную дисциплину, современный студент думает прежде всего о том, пригодятся ли ему содержащийся в этой дисциплине знания в профессиональной деятельности. И, тем самым, повысит его конкурентоспособность на рынке труда. А мировоззрение… Да кому оно в наши дни нужно!

Свою статью Д.И. Писарев писал в годы общественного подъема, когда люди стремятся к переустройству окружающего мира и к лучшему будущему для всего общества. В такие годы резко возрастает интерес даже и далеких от науки людей к тому, как устроен окружающий их мир. Вспомним, с каким интересом не слишком образованная рабочая молодежь 1920-х годов ходила на лекции светил науки.

А в годы реакции на первый план выходит индивидуальное приспособление к окружающему миру. Поэтому люди не хотят тратить время и силы на осмысление проблем действительности. Ибо рыночной ценности мировоззрение не имеет. И меркантильный подход к образованию приводит к закономерному снижению интеллектуального уровня как интеллигенции, так и далеких от неё слоев. Что, в конечном итоге, неизбежно скажется и на уровне профессиональной подготовки.

В реальной жизни для хорошего специалиста нужна, прежде всего, хорошая голова и привычка к интеллектуальному труду. Если они есть, то специальные знания всегда можно приобрести самостоятельно. Поэтому школа должна давать ученикам не знания, полезные в жизни, а материал, освоение которого будет способствовать интеллектуальному росту учащихся.

В позднесоветские и раннепослесоветские времена большой популярностью пользовалась идея о полезности ранней профилизации учащихся и создавалось много профильных классов. На практике это сводилось к тому, что в школу втискивалась ВУЗовская программа. «Мои ученики знают предмет на уровне 4 курса ВУЗа», — с гордостью говорили некоторые преподаватели. Но возникает вопрос – зачем? Зачем один и тот же материал изучать дважды: первый раз в школе, а второй раз – в ВУЗе? Не полезнее ли изучать то, что школьники в будущем никогда изучать не будут? Что, кстати, хорошо понимали создатели наиболее сильных физматшкол, считавшие гуманитарное образование своих учеников важнейшим приоритетом.

Система, которую предлагает Д.И. Писарев, будет работать только при одном условии: если ученику и студенту действительно интересно учиться. Если ему интересен сам процесс познания. Такой интерес становится массовым, лишь когда общество находится на подъёме. А в годы реакции высокую любознательность сохраняет лишь небольшое число оригиналов, подобных описанному Александрой Марининой оперуполномоченному Роману Дзюбе. Поэтому идеи Писарева – не для современного российского общества. Но надеюсь, что они будут востребованы в будущем.

Писарев считал необходимым отказаться от обязательного посещения лекций. И действительно, после изобретения книгопечатания Иоганном Гутенбергом (1400 — 1468) устное слово преподавателя перестало быть главным источником первичной информации. Профессорские лекции сегодня имеют смысл лишь в том случае, если профессор является очень яркой личностью, способной передать студентам свое субъективное отношение к излагаемому материалу. Таких профессоров в современном высшем образовании очень немного и, наверное, имеет прямой смысл записывать их лекции на компьютер и прослушивать их записи в разных ВУЗах в разных городах огромной страны. А у большинства преподавателей задача более скромная: в повседневном диалоге на семинарах выявлять трудности в понимании той или иной темы и помогать студентам эти трудности преодолеть.

Ещё более радикальной выглядела идея отменить, во-первых, экзамены, а во-вторых – дипломы.

Первая идея выглядит очень сомнительной. Подготовка к экзаменам для студента очень полезна, ибо позволяет связать в единое целое весь материал, изучавшийся в течении одного или нескольких семестров. И, вообще говоря, добросовестный студент, действительно стремящийся учиться, должен быть сам заинтересован в объективной проверке, того, насколько он усвоил ту или иную дисциплину. А идея отмены официальных дипломов хороша, но не своевременна. Ибо работодатель далеко не всегда может оценить уровень квалификации работника, которому платит деньги. Поэтому идея полной отмены дипломов будет востребована лишь в будущем мире, где уйдет в прошлое понятие «работодатель», а процесс производства будет осуществляться общественными организациями, в которых работает только тот, кто хочет, и лишь до тех пор, пока хочет. Такая хозяйственная система изображена, в частности, в рассказе Вячеслава Алексеевича Пьецуха (род. 1946) «Новый завод» (1987). Классики марксизма называли её коммунизмом.

Однако в начале XX века в России возник ВУЗ, в котором реализовались идеи Д.И. Писарева. Это – университет Шанявского. Он был создан по завещанию отставного генерала и миллионера Альфонса Леоновича Шанявского (1837 — 1905), пожертвовавшего свои капиталы на создание подлинно народного университета. В этом университете почитали за честь работать многие выдающиеся исследователи. После произошедшего в 1912 году конфликта с министром просвещения Львом Аристидовичем Кассо (1865 — 1915) в университет Шанявского перешли лучшие профессора Московского университета во главе с ректором Александром Аполлоновичем Мануйловым (1861 — 1929). Для поступления в университет не требовалось дипломом о среднем образовании, в нем не было обязательного посещения лекций, экзамены носили характер дружеского разговора профессора со студентом о самых разных научных проблемах. И, что существенно, Университет не выдавал официальных дипломов и не давал своим выпускникам каких-либо прав.

• 

• 

В советское время на такой же основе в СССР было создано много народных университетов, но их уровень до уровня университета Шанявского, конечно же, не дотягивал.

В современной действительности в официальной системе образования идеи Писарева, разумеется, нереализуемы. Но, наряду с официальной системой образования в цивилизованной стране должна существовать и неформальная система, создаваемая обществом и пользующаяся поддержкой со стороны государства. О необходимости создания такой системы в современной России писала литературный критик и выдающийся поэт Ольга Петровна Лебедушкина. По её мнению, такая общественная система неформального образования сможет нейтрализовать негативные последствия проводимых образовательных реформ.

Несмотря на отдельные завиральные идеи молодого автора, мы должны признать «Нашу университетскую науку» одной из вершин русской педагогической мысли. Она интересна не только современникам Писарева, но и нашим современникам.

Одной из самых любимых книг Д.И. Писарева был роман Ивана Сергеевича Тургенева (1818 — 1883) «Отцы и дети». Этому роману и его главному герою Евгению Базарову Писарев посвятил несколько ярких статей, оказавших большое влияние на российское юношество и вдохновившие многих юношей на занятия естественными науками.

Роман «Отцы и дети» был написан И.С. Тургеневым в конце 1850-х годов и был опубликован в либеральном журнале «Русский вестник» в начале 1862 года. Содержание романа хорошо известно уважаемым читателям, и я не буду на нем останавливаться.

Роман был сразу замечен и читателями, и литературной критикой. Правые литературные критики дружно ругали Базарова, а обозреватель левого журнала «Современник», уровень которого после смерти Николая Александровича Добролюбова (1836 — 1861) и ареста Николая Гавриловича Чернышевского (1828 — 1889) сильно снизился, Максим Алексеевич Антонович (1835 — 1918) расценил Базарова как пасквиль на молодое поколение. И тогда в защиту Базарова выступил Д.И. Писарев. Его статья «Базаров» была опубликована в 3 номере журнала «Русское слово» за 1862 год. То есть, по горячим следам.

Как справедливо отмечает Д.И. Писарев, Евгений Базаров далеко не идеал. Но его потенциальные возможности огромны. И по масштабу своей личности он стоит намного выше других персонажей романа, в том числе и самого яркого представителя старшего поколения Павла Петровича Кирсанова. Павел Петрович очень хорошо чувствует превосходство Базарова и это превосходство его страшно раздражает.

По мнению Д.И. Писарева, таким людям, как Базаров, делать в России пока нечего. Поэтому смерть Базарова из-за нелепой случайности выглядит художественно убедительной.

Вот так Д.И. Писарев оценил Базарова. Позже эта оценка перекочевала в советские учебники по литературе для средней школы и стала в СССР общепринятой. Впрочем, злые языки неоднократно говорили, что Базаров из романа Тургенева и Базаров из статей Писарева – это два разных Базарова. Возможно, это и так.

К образу Базарова Писарев возвращается в своих статьях неоднократно. И особо ценит в тургеневском герое стремление заниматься естественными науками. С точки зрения Д.И. Писарева – это наиболее эффективная в сложившейся исторической ситуации форма служения Отечеству.

Вершиной этой линии творчества Дмитрия Ивановича Писарева стала статья «Реалисты», написанная в 1864 году и опубликованная в трех номерах журнала «Русское слово».

Д.И. Писарев не был принципиальным противником революционного преобразования мира. Но, в отличии от Н.Г. Чернышевского, испытывал серьезные сомнения по поводу перспектив близкой победоносной революции. В чем, наверное, был прав. В отличие от многих революционеров своего времени, Писарев сдержанно оценивал перспективы крестьянской общины и связывал лучшее будущее России с движением рабочего класса. Пока же Россия вступала на эволюционный путь, сопровождающийся развитием промышленности и модернизацией сельского хозяйства. А для этого стране было нужно большое число специалистов. В том числе, и исследователей в области естественных наук. И Дмитрий Иванович Писарев делал всё возможное для того, чтобы в глазах своих соотечественников поднять престиж квалифицированного специалиста и, в особенности, престиж исследователя в области естественных наук.

Пропаганда Д.И. Писарева оказалась исключительно эффективной. Поколение, сформировавшееся на статьях Писарева, вывело российскую науку на мировой уровень. Давайте вспомним наиболее ярких представителей этого поколения. К их числу принадлежали физики Александр Григорьевич Столетов (1839 — 1896) и Николай Алексеевич Умов (1846 — 1915), исследователь в области аэродинамики Николай Егорович Жуковский (1847 — 1921), математик Софья Васильевна Ковалевская (1850 — 1891), биологи Александр Онуфриевич Ковалевский (1840 — 1901), Владимир Онуфриевич Ковалевский (1842 — 83), Климент Аркадьевич Тимирязев (1843 — 1920), Илья Ильич Мечников (1845 — 1916), Иван Петрович Павлов (1849 — 1936), геолог Александр Петрович Карпинский (1847 — 1936), почвовед Василий Васильевич Докучаев (1846 — 1903), климатолог Александр Иванович Воейков (1842 — 1916), географ (и революционер!) Петр Алексеевич Кропоткин (1842 — 1921), географ и антрополог Дмитрий Николаевич Анучин (1843 — 1923), этнограф Николай Николаевич Миклухо-Маклай (1846 — 1888). Удивительно, но в этом списке нет химиков. Фраза Базарова о том, что химик для общества гораздо полезнее поэта, пропала впустую.

• 

• 

• 

• 

Поэтов в этом поколении почти не было. Между 1840 (когда родился Алексей Николаевич Апухтин (1840 — 1893)) и 1855 годом (когда родился Иннокентий Федорович Анненский (1855 — 1909)) значительные поэты рождались только в национальных окраинах России (Лидия Койдула (1843 — 1886), Абай Кунанбаев (1845 — 1904), Джамбул Джабаев (1846 — 1945)).

• 

• 

• 

• 

Немного более узкой была «дыра» у композиторов: Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844 — 1908) родился в 1844 году, а следующий крупный композитор Анатолий Константинович Лядов (1855 — 1914) – в 1855 году. А вот в живописи «дыры» не было: «писаревское» поколение дало России таких художников, как Илья Ефимович Репин (1844 — 1930), Виктор Михайлович Васнецов (1848 — 1926), Василий Иванович Суриков (1848 — 1916).

• 

• 

• 

• 

Следующее поколение российских исследователей было иным. Его в первом приближении можно разделить на две группы.

Представители первой группы в молодости были революционерами-народниками (кристаллограф Евграф Степанович Федоров (1853 — 1919), изобретатель Николай Иванович Кибальчич (1853 — 1881), натуралист широкого профиля Николай Александрович Морозов (1854 — 1946), физиолог Николай Евгеньевич Введенский (1852 — 1922), биохимик Алексей Николаевич Бах (1857 — 1946), социолог Георгий Валентинович Плеханов (1856 — 1918), который позже стал первым русским марксистом). Последним представителем этой группы был талантливый молодой зоолог Александр Ильич Ульянов (1866 — 1887), казненный за подготовку покушения на царя Александра III (1845 — 1894).

• 

• 

• 

• 

Представители второй группы по меланхоличности характера революционерами не становились, но мечтали о Светлом Будущем человечества и, в меру возможности, стремились своими трудами это будущее приблизить. К этой группе следует отнести Константина Эдуардовича Циолковского (1857 — 1935) и Ивана Владимировича Мичурина (1855 — 1935). В ряде случаев (Н.И.Кибальчич, Н.А. Морозов) обе группы могли сочетаться в одном лице. Так, во время своего заключения в Шлиссельбургской крепости Н.А. Морозов высказал гипотезу о том, что атомы одних элементов могут превращаться в атомы других элементов с выделением огромной энергии. Морозов считал, что в далеком будущем свободное человечество сумеет поставить эту энергию себе на службу.

Предсказание Н.А. Морозова сбылось и притом значительно раньше, чем думал его автор.

• 

• 

Исследовали следующего поколения, за некоторыми исключениями менее болезненно реагировали на российские реалии. Они показали себя в Большом Синтезе. Здесь мы можем вспомнить Владимира Ивановича Вернадского (1863 — 1945), создавшего концепцию биосферы, Василия Леонидовича Омельянского (1867 — 1928), сформировавшего представления о роли микроорганизмов в круговороте элементов, Алексея Николаевича Северцова (1866 — 1936), разработавшего глубокую концепцию главных направлений эволюционного процесса, Николая Яковлевича Марра (1865 — 1934), разработавшего оригинальную концепцию происхождения и эволюции языков, Александра Александровича Богданова (1873 — 1928), попытавшегося задолго до появления кибернетики создать тектологию – науку об организованных системах, Алексея Алексеевича Ухтомского (1875 — 1942), создавшего концепцию доминанты. К этой же группе следует отнести и малоизвестного в России гениального якута Алексея Елисеевича Кулаковского (1877 — 1926). В 1910 году он написал поэму «Ойуун туулэ» («Сон шамана»), в которой предвосхитил основные идеи современной глобалистики и мир-системного подхода.

В то же время, во взглядах Д.И. Писарева на науку проявлялась известная односторонность. Ещё в «Нашей университетской науке» он писал:

«Собственно говоря, только математические и естественные науки имеют право называться науками. Только в них гипотезы не остаются гипотезами, только они показывают нам истину и дают возможность убедиться в том, что это действительно истина. Эти науки сообщают человеку, посвятившего себя их изучению, такую трезвость и неподкупность мышления, такую требовательность по отношению к своим и чужим идеям, такую силу критики, которая сопровождает человека за пределы выбранных им наук, которая не оставляет его в действительной жизни и кладет свою печать на все его рассуждения и поступки».

Здесь Дмитрий Иванович по молодости лет заблуждается. Мировой опыт показывает, что люди, занимающиеся естественными науками, за пределами своих профессиональных занятий могут так же попадать пальцем в небо, как и люди, не имеющие отношения к наукам. Более того, научные успехи в своей специальной области нередко порождают необоснованный апломб в суждении о вопросах, выходящих за пределы собственной компетенции. Тому мы видим очень много примеров. Не надо идеализировать естествоиспытателей: они такие же люди и ничто человеческое им не чуждо.

(Хороший пример таких учёных даётся в выдающейся книге Владимира Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». — Ред.)

Неверно и то, что лишь естественные науки открывают людям достоверную истину. Гуманитарные науки её тоже открывают. Хотя в большинстве случаев истина, открываемая гуманитарными науками, не столь однозначна. В этом – не только недостаток, но и, отчасти, достоинство.

Логическим развитием взглядов Д.И. Писарева можно считать книгу выдающегося советского психолога Бориса Михайловича Теплова (1896 — 1965) «Ум полководца». В этой книге Теплов показывает, что сложная практическая деятельность (например, деятельность крупного военачальника) предъявляет гораздо более высокие требования к интеллекту, чем занятия науками. Как естественными, так и гуманитарными. Ибо практика формирует наиболее жёсткие критерии истины.

Д.И. Писарев принял активное участие в дискуссиях по поводу книги Чарльза Дарвина (1809 — 1882) «Происхождение видов». Эта книга вышла в Великобритании осенью 1859 года и вызвала горячие споры. Эти споры захватили и Россию. Уже в первой половине 1860 года профессор Санкт-Петербургского университета Степан Семёнович Куторга (1805 — 1861) рассказывал о ней студентам на своих лекциях. А Николай Николаевич Страхов (1828 — 1896) в журнале Министерства народного просвещения впервые упомянул про теорию Дарвина. 19 января 1861 года Императорское Московское общество испытателей природы организует заседание, посвященное обсуждению теории Дарвина, на котором с основным докладом выступает Герман Адольфович Траутшольд (1817 — 1902). А вскоре в Бюллетене Общества появляется большая статья Траутшольда с подробным разбором теории Дарвина. В 1864 году появляется первый русский перевод «Происхождения видов», сделанный ботаником Сергеем Александровичем Рачинским (1833 — 1902). В том же 1864 году Д.И. Писарев публикует статью «Прогресс в мире животных и растений», посвященную теории Дарвина.

Д.И. Писарев высоко оценил книгу Дарвина. Он рассматривал её, как наиболее выдающееся достижение биологии всех времен и народов и прозорливо предсказывал, что за ней последует революционный переворот не только в зоологии и ботанике, но и в других биологических дисциплинах.

Интересно отношение Д.И. Писарева к расизму, изложенное им в статье «Посмотрим!». опубликованной в 9 номере журнала «Русское слово» за 1865 год. Критики расизма крайне болезненно воспринимают данные о том, что средний IQ у представителей африканской расы ниже, чем у белых. Создатель модели строения ДНК лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон (род. 1928), высказавший подобную точку зрения, имел в связи с этим большие неприятности. Однако Писарев таких аргументов не боялся в принципе. Ибо считал, что расовое неравенство по большому счету бьёт как по неграм, так и по белым. Люди одной расы, угнетающие людей другой расы, сами не могут быть свободными. Поэтому борьба против расовой дискриминации и борьба трудящегося белого населения за свои права неотделимы друг от друга.

(Напомним, что советские учёные не без оснований полагали IQ и тому подобные тесты спекулятивными и ненаучными. — Ред.)

Похоже на то, что Писарев разделял точку зрения Дж. Уотсона, согласно которой белые, в среднем, умнее негров. Это Дмитрия Ивановича, разумеется, не украшает. Но проблему расовой дискриминации Писарев видел гораздо глубже, чем большинство современных авторов, политкорректно пишущих на эту тему.

(Подобные расистские предрассудки были характерны для многих выдающихся людей. Ведь каждый человек — продукт своей эпохи, и в этом качестве он далеко не всегда может выйти мыслью за её пределы. Одним из ярких примеров является Аристотель, который во многих вопросах науки и философии шагнул на столетия вперёд и в то же время считал рабство естественным состоянием многих людей. В новое время следы расизма можно увидеть в произведениях даже таких популярных писателей как Артур Конан-Дойль и Жюль Верн. — Ред.)

В своих работах (например, в статье «Реалисты») Д.И. Писарев говорил о важности популяризации науки. Хотя с некоторыми его утверждениями нельзя согласиться. Критик писал, что популяризировать нужно только фундаментальные науки, имеющие мировоззренческое значение. А прикладные исследование и приложения науки интересны лишь специалистам. Здесь Писарев был не прав. Прикладные науки тоже нужно популяризировать, и не в меньшей степени чем фундаментальные. Во-первых, для того, чтобы наглядно показать читателю практическое значение науки. А во-вторых, для того, чтобы показать читателю процесс научного поиска и решения конкретных задач.

В широких кругах распространено мнение о том, что Д.И. Писарев, подобно Евгению Базарову, отрицал искусство. Это, разумеется, не так. Писарев ценил искусство очень высоко, рассматривая его как один из важнейших способов познания окружающей действительности. И очень ценил искусство, заставляющее людей задумываться о жизни и её проблемах. Этим и объясняется его негативное отношение к некоторым деятелям искусства и их произведениям. Искусство, уводящее от жизни и её проблем, Писарев глубоко презирал и даже сравнивал с сивухой.

К сожалению, по молодости лет Писарев ошибочно относил к сивухе и такие произведения, которые сивухой на самом деле не являлись. Это, в первую очередь, относится к творчеству Великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина (1799 — 1837). Статья Писарева о романе «Евгений Онегин» и стихах Пушкина до сих пор вызывает возмущение у многих поклонников творчества Великого поэта.

Наша общепринятая трактовка «Евгения Онегина» и его персонажей восходит к статьям Виссариона Григорьевича Белинского (1811 — 1848). Именно он начал считать Евгения Онегина умным человеком, стоящим выше светской толпы и рассматривать Татьяну Ларину, как идеал русской женщины.

В своей статье Писарев показал, что мнение Белинского о главных персонажах романа в стихах А.С. Пушкина абсолютно неубедительно. Образ жизни Евгения Онегина, описанный в первой главе, просто не оставлял ему времени на то, чтобы «жить и мыслить». Свои «мысли» Евгений Онегин получил в готовом виде от своего более или менее прогрессивного окружения, что позволило ему испытывать приятное ощущение собственного превосходства над серой массой. Но при всем своем презрении Онегин не смог проигнорировать мнение презираемого им общества и отказаться от дуэли с Ленским. А страдания Онегина, дожившего без цели и трудов до двадцати шести годов, Писарев рассматривает, как чистой воды позерство.

Развенчивает Писарев и Татьяну Ларину. Татьяна живет выдуманной жизнью, изображая из себя героиню романа. И изъясняется исключительно литературными штампами. Её любовь к Евгению Онегина совершенно надумана и порождена неумеренным чтением дамских романов невысокого пошиба. При этом несомненным достоинством Татьяны является незаурядная сила воли и решительность. Татьяна далеко не дура и поступила совершенно правильно, отшив Онегина в последней главе. Писарев предложил написать альтернативную концовку романа, в котором замужняя Татьяна Гремина со словами «Я твоя» бросилась бы на шею Евгению Онегину. Приблизительный сюжет этой концовки, изложенный Писаревым, очень напоминал сюжет тогда ещё не написанной «Анны Карениной» Льва Николаевича Толстого (1828 — 1910).

Полагаю, что анализ «Евгения Онегина», проведенный Д.И. Писаревым, более убедителен, чем анализ В.Г. Белинского. К сожалению, однако, ни Белинский, ни Писарев не почувствовали в «Евгении Онегине» иронического отношения автора ко всем своим персонажам. Включая Татьяну Ларину. «Британской музы небылицы тревожат сон отроковицы…», — имеет к Татьяне самое прямое отношение. По большому счёту выводы Пушкина и выводы Писарева не противоречат друг другу. Если бы Пушкин встретился на том свете с Писаревым, то не стал бы высказывать молодому критику своих обид, а назвал бы его «другом Митей» и предложил совместно распить огненный пунш.

Из современных ему российский писателей Писарев выше всех ставил Льва Николаевича Толстого (1828 — 1910). Писарев ценил Льва Толстого за объективность и точность в обрисовке психологии персонажей. Такая точность позволяла проницательному читателю самому делать далеко идущие выводы, которые Лев Николаевич открытым текстом не высказывал. Из западных литераторов Д.И. Писарев очень любил Генриха Гейне (1797 — 1856) и даже перевел на русский язык его поэму «Атта тролль».

• 

• 

Распространенные аналогии между полемическими выступлениями Д.И. Писарева и дискуссией между физиками и лириками в 1950-60 годах совершенно неправомерны. Прежде всего потому, что за статьями Писарева стояло стремление к выводу страны из полуфеодального тупика, а за дискуссией физиков и лириков 20 века – притязания некоторых не слишком умных представителей научно-технической интеллигенции на привилегированное положение в обществе.

В ноябре 1866 года Д.И. Писарев был освобожден из Петропавловской крепости. После освобождения у Писарева развилась депрессия, и его литературная активность сильно снизилась.

В мае 1867 года Д.И. Писарев писал И.С. Тургеневу:

«Я все это время, уже более полугода, чувствую себя неспособным работать так, как работалось прежде в запертой клетке».

16 июля 1868 года Д.И. Писарев утонул, купаясь в Балтийском море.

Статьи Дмитрия Ивановича Писарева очень любил Вождь Русской революции Владимир Ильич Ленин (1870 — 1924).

С.В. Багоцкий