Простые числа: Фальшивая стабильность

Всем привет! Российская экономика всё глубже погружается в болото застоя. Значимого роста нет уже больше 10 лет, доходы населения падают, производительность труда топчется на месте, рождаемость на нуле, нарастает отставание от среднемировых трендов. На этом фоне неизбежным становится обострение социальных конфликтов: экономический кризис непременно перерастает в политический.

Всегда и везде нарастающее недовольство меняет тональность и наполнение официальной пропаганды, которая пытается привлечь симпатии как можно более широких слоёв населения.

Такие перемены хорошо заметны на примере России. Чем дальше, тем сильнее государство пытается прикрыть собственную несостоятельность апелляциями к образам прошлого, попутно присваивая их себе. Тут и великие победы советского оружия, и научные порывы, и промышленная мощь. Ну, и конечно, грандиозные социальные достижения, которые произошли, само собой, вопреки революционной борьбе трудящихся за свои классовые интересы. Потому что революция – это вот не надо, это фу…

Человек труда – эта, казалось бы, забытая советская идеологема вновь появляется в политическом дискурсе. Якобы к нему – простому труженику — у нас теперь вновь относятся с почётом и уважением.

В 2013 году в России была восстановлена существовавшая в СССР награда «Герой труда».

В 2020 году появилось звание «Город трудовой доблести».

Высшие чиновники регулярно участвуют в акциях жёлтых профсоюзов и клянутся в заботе об интересах российских тружеников.

А как там с возможностями для самореализации на самом деле? Государство утверждает, что всё в порядке: промышленность развивается благодаря инвестициям, что делает труд работника более комфортным и безопасным. На последнем аспекте – безопасности – всегда ставится особый акцент.

Ежегодно Минтруд, а также профильные комитеты парламента с гордостью рапортуют: производственный травматизм в России стремительно снижается и уже достиг лучших европейских показателей, а то и опережает их. А всё благодаря эффективному государственному надзору и технологическому прорыву.

Повышается культура производства. Появляются современные станки, роботы. А современные программы профилактики травматизма, давно заткнули за пояс архаизмы советского времени. С 2014 по 2017 год Министерство труда денно и нощно работало над оценкой условий труда, которые охватили почти четверть рабочих мест в стане, параллельно работая над актуализацией правил по охране труда.

Видео. Сергей Дружко: «Сильное заявление! Проверять я его, конечно, не буду!»

Нет, всё-таки проверим. Заходим на сайт Росстата и диву даёмся. Действительно, травматизм на производстве снижается семимильными шагами. Если в 2000 году было зафиксировано более 150 тысяч производственных травм, то в 2019 – всего ли 23 тысячи. То есть в 6,5 раз меньше!

Относительный уровень травматизма также сокращается с 5 до чуть более чем одного пострадавшего на 1000 работников.

А что там в других странах?

Судя по базе данных Международной организации труда, которая агрегирует национальную статистику разных стран, Россия – твёрдо входит в число мировых лидеров по обеспечению безопасности труда. В нашей стране количество травм на 1000 работников в 15 раз меньше, чем в Германии и аж в 42 раза меньше, чем в Нидерландах. Это ли не повод для гордости?

Однако если рассмотреть проблему чуть более пристально, вскрываются некоторые занимательные моменты, которые делают эту картину не столь радужной.

И первое, на что нужно обратить внимание, это на показатель смертности на производстве.

Здесь картина становится прямо противоположной: и Россия опережает, к примеру, Германию в 5 раз.

Но какое объяснение найти таким аномалиям? Всё просто: дело в учёте случае травматизма. Все исследования, которые я изучил, готовясь к этому выпуску сходятся в одном: в нашей стране имеет место массовые сокрытие производственных травм. Другое дело – смерть работника на производстве. Здесь обстоятельства дела скрыть довольно сложно.

• Тихонова Галина Ильинична, & Чуранова Анастасия Николаевна (2019). Многолетний анализ особенностей учета несчастных случаев на производстве в России. Демографическое обозрение, 6 (2), 142-164.
• Атаманчук А.А., Кабанова Т.Г. (2015). Системные проблемы выявления профессиональных заболеваний в Российской Федерации. Медицина труда и промышленная экология, 9, 25-28.
• Волков Ю. И. (2006). «Непрозрачный» травматизм. Охрана труда и социальное страхование, 6, 3-7.
• Евстигнеева Н.А. (2016). Статистика условий труда после введения процедуры специальной оценки условий труда. Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований, 8-5, 673-677.
• Тихонова Г.И., Горчакова Т.Ю. (2018). Смертность населения трудоспособного возраста: международные сравнения. Материалы ХII Всероссийского форума «Здоровье нации – основа процветания России» (с.44-49). М.: Общероссийская общественная организация «Лига здоровья нации».

В соответствии с действующим законодательством, пострадавшему на производстве работнику первую доврачебную помощь должны оказать на предприятии, а затем доставить в медучреждение транспортом работодателя или вызвать скорую помощь.

Как правило, не заинтересованный в регистрации производственной травмы работодатель договаривается с пострадавшим работником о том, что при поступлении в медучреждение он сообщит, что травма произошла в быту. Таким образом, факт происшествия на предприятии нигде не фиксируется, расследование не проводится. Такая практика широко распространена при легких производственных травмах.

Динамика длительности больничного листа по производственной травме в расчете на одного пострадавшего это подтверждают.

Средняя длительность одного случая нетрудоспособности выросла в 2 раза с 28 дней в 2000 г. до 50 дней в 2019 г. Это свидетельствует о регистрации преимущественно тяжелых травм, больничный лист по которым, в соответствие с действующими нормативами, составляет около 50 дней.

Справедливости ради стоит заметить, что смертность на производстве в России тоже снижается, хотя и остаётся довольно высокой в сравнении с западными странами.

Однако большинство исследователей объясняют это в первую очередь деиндустриализацией экономики, сокращением числа крупных промышленных предприятий и переток рабочей силы в сферу услуг, основанных на раннеиндустриальных и даже доиндустриальных укладах: общепит, частный извоз, охрана.

То есть падение смертности не является результатом модернизации производств. С этим у нас как раз всё плохо. Исчезновение целого ряда высокотехнологичных отраслей российской экономики наряду с искусственно завышенным курсом доллара приводят повышению износа производственных мощностей во всех отраслях экономики.

А недостаток инвестиций, который нередко придаёт нашей экономике черты суженного воспроизводства, становится причиной роста занятости во вредных и опасных условиях труда, не отвечающие санитарно-гигиеническим нормам.

Например, сегодня в обрабатывающей промышленности во вредных условиях работает каждый второй мужчина и каждая третья женщина. Характерно, что начиная с 2015 г. для мужчин показатель почти перестал расти, а для женщин даже немного снизился.

Однако этот процесс связан не с реальным улучшением условий и охраны труда., а с изменением методических подходов к оценке условий труда.

В 2014 г. вместо процедуры аттестации рабочих мест в соответствии с 426-ФЗ «О специальной оценке условий труда» была внедрена система специальной оценки условий труда. Сокращённо СОУТ. Нормативы по ряду производственных факторов были изменены в сторону снижения или вовсе исключения из оценки. Это способствует переводу многих рабочих мест, условия труда на которых ранее относились к вредным или опасным, в категорию допустимых. Таким образом на фоне данных об увеличении числа вредных рабочих мест, дают ещё больше оснований усомниться в правдивости официальных заявлений о том, что защита труда в России находится на высоком уровне.

Короче говоря, с учётом производственного травматизма дела в нашей стране обстоят плохо. Но может быть есть хоть какой-то способ определить хотя бы примерное реальное количество не летальных несчастных случаев на производстве?

В Международной организации труда для этих целей используется коэффициент, рассчитанный как отношение общего числа травм к несчастным случаям со смертельным исходом.

Исходя из данных таблицы видим, что у России, как, кстати, и у США, он аномально низок, что явно свидетельствует о значительных проблемах статистического учёта. Нидерланды, наоборот, показывают очень высокий результат. Но Америку с Голландией изучим как-нибудь в другой раз.

Что же касается России, её МОТ относит к категории стран с несовершенной регистрацией несчастных случаев на производстве. Для таких ситуаций применяется отношение от 500 до 1000 несмертельных травм на одну смертельную.

Итак, в 2019 г. в России по данным Росстата на производстве погибла 1060 работников. Если принять за гипотезу, что на 1 травму со смертельным исходом приходится от 500 до 1000 несчастных случаев, то вероятное общее количество работников, получивших травмы, могло составить от 530 тыс. до более чем 1 млн., что на порядок превышает данные 23 тысячах несчастных случаях, зарегистрированных в этом году.

Минимальный уровень:1060 х 500 = 530 тыс. случаев травматизма
Максимальный уровень: 1060 х 1000 = 1 млн. 60 тыс. случаев травматизма
Официальные данные: 23 тыс. случаев травматизма

Особо подчеркнем, что приведенная оценка базируется на данных Росстата о производственных смертях, которые также являются заниженными. Так, главное статистическое учреждение России производит сбор и анализ данных о пострадавших и погибших работниках на крупных и средних предприятиях сплошным методом, на малых – выборочным в 12 видах экономической деятельности. Не находятся под наблюдением Росстата 5 видов: финансовая, госуправление и обеспечение военной безопасности, социальное страхование, образование, деятельность домашних хозяйств. Т.е. из всей среднесписочной численности работников Росстат охватывает наблюдением около половины.

Кроме того, в отдельных случаях практика сокрытия несчастных случаев на производстве распространяется и на травмы со смертельным исходом, что наиболее характерно в отношении мигрантов на строительных объектах, производственных площадках, при дорожно-транспортных происшествиях.

В чём же причина такого массового сокрытия производственного травматизма?

В первую очередь в этом, конечно, заинтересованы собственники предприятий. Для работодателя рост числа зарегистрированных травм на производстве в соответствии со 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев»» и действующей системой скидок и надбавок к его тарифам приводит к увеличению отчислений в Фонд социального страхования.

Кроме того, официальное расследование производственной травмы на предприятии может повлечь за собой дополнительные проверки по охране труда со стороны контролирующих органов. А поскольку на большинстве предприятий имеются нарушения, то вслед за проверкой могут последовать значимые штрафные санкции и даже приостановление деятельности на срок до 90 суток.

В настоящее время штрафы за нарушение государственных требований охраны труда, допуск к работе без прохождения медицинских осмотров, нарушение порядка проведения оценки условий труда и др. составляет для юридических лиц от 60 тыс. до 200 тыс. рублей.

При этом штрафные санкции за различные виды нарушений суммируются. На фоне высоких штрафных санкций за нарушения в области охраны труда штраф за сокрытие производственной травмы составляет лишь от 5 до 10 тыс. рублей.

Существует немало причин, которые заставляют и самого работника не регистрировать травму. Так, в России сохраняется большое количество предприятий и организаций, где значительная часть заработной платы выдается в «конвертах». В случае производственной травмы больничный лист оплачивается, исходя из официальной заработной платы, которая существенно ниже фактического заработка. При этом разница в оплате больничных листов по производственной и бытовой травмам в настоящее время практически отсутствует.

Кроме того, регистрация несчастного случая может повлечь напряжение в отношениях работника с руководством, что нежелательно в условиях кризиса и растущей безработицы.

Также стоит учитывать и низкая правовую грамотность работника, который соглашается на уговоры хозяина не регистрировать производственную травму, не обладая информацией о положенных ему компенсациях в случае, если травма повлечет стойкую утрату трудоспособности.

Но главный источник этой проблемы — крайней низкой солидарности и организованности наёмных работников в России. Как бы ни был грозен начальник, сколько бы ни пугал он подчинённых связями в высоких кабинетах и армией цепных псов, готовых разделаться с каждый неугодным, он ничего не сможет противопоставить коллективному, организованному протесту. Забастовка с требованиями улучшить условия работы и прекратить сокрытие производственного травматизма, если в ней участвуют все работники предприятия, даст куда больший эффект, чем тысяча инспекторов Роструда. И, конечно, только сила самоорганизации может заставить власть искренне, а не на показ, уважать человека труда.