Платёжка
От редакции. Мы публикуем новый рассказ Романа Ударцева. В немного наивной форме, широкими мазками автор пишет портреты своих персонажей так, чтобы любой читатель мог их узнать. Узнает читатель и ситуацию, в которой застал героев авторский взгляд… 
Двери бывают разные. Уютно поскрипывают старые, такие родные, двери родительского дома. Страшно громыхают, крашенные-перекрашенные калитки в камерах тюрьмы. А, например, двери в американских национальных кабаках вообще рассчитаны на выпадение клиента в обе стороны. В кабинет вели подходящие двери: высокие, под мореный дуб, с изящными узкими филенками и золотой табличкой «Жаднов Алексей Вениаминович. Директор». И уж точно они были рассчитаны на мягкое, почти нежное открывание секретаршами и прочим обслуживающим персоналом. Потому Алексей Вениаминович очень удивился, когда после неразборчивой ругани двери распахнулись самым беспардонным образом, а на пороге возник Дмитрий Пахомович Колобко, которого все звали просто Пахомыч. Одет рабочий был в обычную, в меру грязную, спецовку и держал в руках две бумажки. — Это что за выходки?! – Алексей Вениаминович взъярился от подобной бестактности и уже собирался было вспомнить юность и то, что когда-то был рэкетиром по кличке «Веник». Но взгляд рабочего был настолько недобрым, что директор тут же плюхнулся обратно в кожаное кресло. Еще тогда, в девяностые, он понял, что работягу с таким взглядом надо обходить десятой дорогой. Это не бабок с огурцами обирать и крышевать – можно и схлопотать. Позади Пахомыча металась секретарша Люся. Она привыкла к тому, что все в конторе ей делают комплименты и пялятся на её едва прикрытые прелести. Вот только рабочий её просто проигнорировал, и девица не знала, что делать. Кривляясь, как обезьянка, она пыталась выяснить у шефа, стоит ли вызывать полицию. Нет, Пахомыч не нарушал закон. В конец концов, он имел право на аудиенцию у начальника. Правда ощущения, что он верноподданически принес челобитную, не было. Пахомыч даже своим видом «раскачивал лодку», «терял чувство ранга» и вообще…. Директор мимолётно махнул рукой девице, и та поняла жест барской особы. Тихонько прикрыла дверь и принялась подслушивать. Драматических пауз Пахомыч выдерживать никогда не умел, потому сразу прошагал к столу директора и положил на него листок. — Это что? — едва сдерживаясь, процедил он сквозь зубы. Директор протёр очки в золотой оправе и аккуратно, брезгливо взял листик. — Платёжка, — пожал он плечами и уточнил. — Платёжная квитанция о заработной плате, за март месяц. — Какого… — Пахомыч поискал в словаре вежливую замену точному, но неприличному слову. — Кхм…, зарплата в два раза меньше?! Говорят, капиталист может сожрать ящик лимонов и не поморщиться, если прибыль будет хотя бы процентов семьдесят шесть. Но при словах «зарплата», «оплачиваемый отпуск» или «декрет» у него начинается одновременно: артрит, эпилепсия и пляска святого Витта. Жаднов исключением не был. Впрочем, он годами тренировался врать, а в бизнесе без этого никак, потому только непроизвольный хруст пальцев выдавал приступ жадности. Директор искренне надеялся, верил — почти как в Деда Мороза — в чудо, что работяги проглотят урезание зарплат. Не проглотили. — Понимаешь, Пахомыч, — бархатным голосом профессионального сказочника принялся вешать лапшу директор. — Время сейчас тяжёлое. Санкции, налоги, Госдеп, финансовый кризис… тяжёлое время, сам едва перебиваюсь… Директор едва не произнёс фольклорное «с хлеба на воду», но это уже был совсем перебор. Тем более, все знали, что он только что купил новенький «Лексус». Но вспомнилось другое. — Коронавирус опять же! Страсти творятся с ним… — директор старательно забалтывал работника. — Слыхал, что в Италии-то происходит? Ужас, да и только! Пахомыч размеренно кивал, только глаза его сузились. Все близкие знали, что это — признак лютого бешенства. А уж чего может натворить этот добродушный в общем-то мужик, если его довести, лучше не проверять. — Вот в следующем месяце, — продолжал врать директор, — всё компенсируем. Как только президент выделит обещанную помощь для бизнеса, первым же делом тебе премию организую. Выделит или нет что-либо правительство для выплаты зарплат, директор не знал, но был твёрдо уверен, что до работяг не докатится ни копейки. Благо бухгалтер у него была опытная: что хочешь в отчетности нарисует. — А это тогда что?! — Пахомыч рявкнул так, что зазвенел на стеклянной полке кубок от губернатора, выданный за «прогрессивные методы защиты прав трудящихся в 2018 году». Широченная ладонь работяги впечатала в модный стол директора потрепанную местную газету. Наверху красовался губернатор, неуклюже сажающий деревце под умилёнными взглядами прихлебателей. Ниже, несколько раз обведенная карандашом, была заметка:
Социально ответственный бизнес
Благодаря помощи ОАО «Разводлоховстройтранс» была в кратчайшие сроки ликвидирована авария на теплотрассе. Пока теплосети находятся в стадии банкротства и переоформления в новую структуру, частный бизнес протягивает руку помощи городу. Всего за два миллиона авария была ликвидирована за неделю. Губернатор поблагодарил директора ОАО «Разводлоховстройтранс» господина Жаднова. В свою очередь, Алексей Вениаминович выразил готовность в любую минуту прийти на помощь любимому городу.
Алексей Вениаминович погрустнел. Он с тоской подумал о тех прекрасных временах, когда всякое быдло не умело читать. Тогда было гораздо проще. А сейчас… эх! Директор вздохнул и достал ручку с бумагой. — Опять по ушам ездить будешь? — саркастично усмехнулся рабочий. — Я же сам канаву копал и хомут ставил. Ты же даже экскаватор зажал, мы там с лопатами корячились. — Если ты думаешь, что в бизнесе всё так просто, то давай местами поменяемся! — огрызнулся Жаднов, но при этом остался сидеть в кожаном кресле как приколоченный. — Ты не думай, — мягко, почти нежно, принялся объяснять директор. — Я бы и рад заплатить больше, но как? Половина ушла на откат, а без отката никакого бы заказа не было, согласен? Про половину, разумеется, директор загнул, но без откатов подобные заказы, конечно, не падали с неба, тут Колобко вынужден был согласиться. — Потом надо было оформить документацию, что тоже стоит денег. Ты, что ли, будешь бумажки перекладывать? Нет? Потом надо платить специалистам: менеджеру по координатам, менеджеру по глубине, менеджеру по трубам, менеджеру по хомутам. — Менеджер по координатам два раза не то место указывал, — ответил Пахомыч. — Менеджер по глубине канавы чертеж держал вверх ногами и требовал, чтобы я холмик насыпал, а не копал. Менеджер по трубам был в отпуске на Гоа. А менеджером по хомутам оказалась двадцатилетняя девочка, которая пришла на копку канавы на шпильках, с маникюром и не отличала штыковую лопату от совковой. — Да, но у каждого из этих нужных специалистов есть высшее образование, диплом и допуск к руководству, — возразил директор. — А пальцем показать не судьба? — спросил работник. — Всё лучше, чем эту ораву дармоедов кормить. — Это ты тут дармоед! — вспылил Жаднов, обидевшись за менеджеров, что было неудивительно: ведь они были либо его родственниками, либо родственниками его друзей. Кроме менеджера по хомутам, тут у директора был амурный интерес. В общем, менеджеров и себя директор не обидел. Ну а работяге осталось что осталось. И так много, решил Жаднов. — В общем, получай свои двенадцать тысяч и катись отсюда, пока я добрый! Пахомыч медленно поднялся. Алексей Вениаминович изрядно заволновался и подумал про пистолет в ящике стола. Вот только такого здорового если сразу не пристрелишь, голову открутит и раненый. — Ладно-ладно, — взвизгнул он. — Я сегодня добрый, пусть будет пятнадцать. Работник молча развернулся и вышел из кабинета. Сразу же к директору поспешила секретарша. Она боялась за свое место, потому что уже видела новую менеджершу по хомутам и проявляла максимум заботы о начальнике. Девица подскочила к бару и налила рюмочку коньяку, чтобы барин мог выпить для успокоения нервов. — Зачем Вы, Алексей Вениаминович, — щебетала она, — терпите этого грубого, неотесанного мужлана? Вышвырнули бы его — и нет проблем. — Зачем-зачем… — пробурчал директор. — Добрый я очень. Сдохнет ведь под забором, если не я. Объяснять секретарше, что без работяги некому будет копать канавы, а из менеджеров работники, как из коровы скаковая лошадь, он не стал. Просто выпил ещё рюмочку и занялся более приятным делом — подсчетом прибыли. Тем временем Пахомыч зашёл в цех ремонта спецтехники и пошёл в угол, где рабочие бережно хранили любую железяку. Все станки в цехе оставались ещё со времен Союза, и приходилось их ремонтировать, что называется, при помощи изоленты, проволоки и какой-то матери. Найдя удобную полдюймовую трубу длиной около метра, Пахомыч собирался вернуться в кабинет директора для продолжения беседы. Тюрьма казалась меньшим злом, чем голодные дети и молчаливый укор в глазах жены. К счастью, на выходе из цеха его перехватил Серега Деркач. Одного взгляда на друга тому хватило, чтобы оценить ситуацию. — Так, положи! – твёрдо сказал он Пахомычу. — Убью подонка! — прорычал тот. — Дима, положи. Кидаться на друга Пахомыч не стал и дал тому вытащить опасную железку из рук. Серега отвёл его в раздевалку, усадил за стол и положил перед ним другую газету. Вовсе не такую красочную, как городская, кое-где наскоро сверстанную. «Разъясняем по-рабочему: как законно создать независимый профсоюз», — гласил разворот. — Что это за фигня? — удивился Пахомыч. — У нас ведь уже есть профсоюз… — Ты почитай, почитай, — усмехнувшись, сказал Серега и закурил. Пахомыч углубился в чтение. Если бы Алексей Вениаминович узнал, что именно читают его рабочие, то, право слово, предпочёл бы получить разок трубой. Впрочем, как всегда, именно капиталисты и их отношение к работягам и были основными причинами появления сначала подобных газет, а потом и настоящих, не липовых профсоюзов.