Начальный этап развития профсоюзного движения в России

От редакции. Тема профсоюзного движения России всегда вызывала споры. Особенно любят рассуждать о послереволюционных российских профсоюзах, ставя под сомнение само наличие силы, которая могла бы в тех или иных вопросах довлеть над спущенными сверху установками…

Так выглядят независимые рабочие профсоюзы сегодня. На фото: МПРА

Однако начиналось всё не с них, а с профсоюзов, возникших ещё в царской России. Рабочий начинал понимать необходимость защиты своих трудовых прав, а предприниматель, в свою очередь, осознал необходимость недопущения рабочего класса до руководства. Вот об этом мы и поговорим в нижеследующей лекции.

История профсоюзного движения, из которого после октябрьской революции выросли профсоюзы ВЦСПС, связана, прежде всего, с Первой русской революцией. Это обстоятельство обусловило как борьбу различных политических сил вокруг профсоюзов, так в дальнейшем особенности построения системы ВЦСПС. Рабочее движение на территории Российской империи существенно отличалось от европейского, прежде всего тем, что в силу существования самодержавия и отсутствия даже элементарных буржуазных демократических свобод, не было условий для складывания профсоюзного (тред-юнионистского) движения, как это было в Англии или во Франции. Монархический строй всегда видел в рабочих опасность. Так, еще при Николае I в 1858 г. составлялись проекты о прекращении строительства заводов в Москве, а также выведении существующих производств из второй столицы (таким образом современные власти Москвы являются идейными продолжателями дела Николая Палкина). Однако после разгрома в Крымской войне царское правительство нехотя вынуждено было признать необходимость развития промышленности, а следовательно, и увеличения количества рабочих. Рост численности пролетариата, концентрация производства и жестокая эксплуатация, естественно, приводили к росту рабочего движения, для борьбы с которым самодержавие пыталось использовать проверенный веками метод кнута и пряника. Кнут в руках у властей был достаточно увесистым. Дополнения 1874 г. к «Уложению о наказаниях» предполагали тюремное заключение до 8 месяцев и ссылку в Сибирь за «возбуждение стачки». В 1886 г. были значительно увеличены сроки за угрозы в адрес администрации, а хозяевам не просто разрешили, а предписали отбирать у рабочих паспорта и виды на жительство, чтобы обеспечить «спокойствие» на фабриках. Более того, в 1897 г. было принято новое постановление о том, что активные забастовщики будут подвергаться административной высылке [1]. Помимо административных мер, власти применяли и вооруженную силу. Для разгона бастующих применялись не только полиция, но и армейские части, которые расстреливали рабочих боевыми патронами. Пряник, которым царская власть пыталась задобрить рабочих, как водится, оказался чёрствым. Фабричная инспекция, которая была введена в 1882 г., чаще всего выступала единым фронтом с хозяином. Попытки отдельных инспекторов повлиять на ситуацию в пользу рабочих не приносили большой пользы, так как их полномочия были достаточно ограниченными. А в период спада стачечного движения в конце 1880-х гг. стали урезаться еще больше. В этих тяжелых условиях главным оружием пролетариата в России стала стачка. Стачечное движение к концу XIX в. продолжало нарастать, а выступления рабочих становились более организованными. Оборонительные забастовки постепенно стали сменяться наступательными. Несмотря на помощь со стороны властей, хозяева зачастую вынуждены были уступать бастующим: 47% от общего числа стачек в этот период окончились победой рабочих [2]. Именно стачечное движение к началу XX века позволило рабочим добиться улучшения своего положения. На крупных предприятиях был введен 10-часовой рабочий день, нормирование обязательных выходных дней (66 в год) и ограничение сверхурочных работ. Естественно, что все эти меры были буквально вырваны у правительства и капиталистов. Другим важнейшим событием для рабочего движения в России стало распространение марксизма. Первоначально пропаганда социалистами велась через рабочие кружки, в которые входили лишь наиболее подготовленные рабочие, многие из которых впоследствии стали профессиональными революционерами. Тем не менее работы в кружках ко второй половине 1890-х гг. становилось явно недостаточно, назрела необходимость создания единой социал-демократической партии и ведения массовой пропаганды среди рабочих. Создание единой партии было тем более необходимо, поскольку значительные успехи экономических забастовок с одной стороны, политическая неразвитость и монархические иллюзии многих рабочих с другой, а так же расцвет ревизионизма во Втором интернационале породили в России течение «легальных марксистов» или «экономистов». В своей повседневной работе они призывали двигаться за массой и ориентироваться не на передовые элементы среди рабочих, а на самые отсталые. «Легальные марксисты» призывали отказаться от политической борьбы, сведя рабочее движение к тред-юнионизму и борьбе исключительно за «насущные интересы рабочих». Политическая борьба при таких условиях становилась уделом либеральной буржуазии и вообще не рассматривалась как что-то значимое для пролетариата. Более того, в 1901 г. под руководством начальника московского жандармского отделения Зубатова были сделаны попытки создать легальные рабочие объединения. По плану они должны были обеспечить лояльность пролетариата самодержавному строю. Добиваться этого планировалось выдвижением со стороны этих организаций узких экономических требований. Таким образом, правительство рассчитывало путем подачек успокоить рабочих и оторвать их от марксистов. Для программы этого «полицейского социализма» активно использовались теоретические положения «легальных марксистов». Естественно, что революционные социал-демократы не могли оставить без внимания новую опасность. Ленин в работе «Что делать» дал исчерпывающую критику экономизма и тех течений, которые пытались замазать фундаментальные противоречия ортодоксальных марксистов и ревизионистов. Одним из важных вопросов в этой полемике было и отношение социал-демократов к профсоюзной борьбе. «Легальные марксисты» видели в стихийности и тред-юнионизме («борьбе за копейку») свою главную цель, оставляя политическую борьбу либеральной буржуазии. «Центристы» также говорили о выдвижении общих требований к властям с целью добиться уступок. При этом многие из оппортунистов ссылались на то, что во 2-м Интернационале в этот период была принята т.н. «доктрина о нейтральности профсоюзов». На начало 20 века эта доктрина уже устарела. Она имела смысл, когда социалистические партии в Европе делали только первые шаги, а тред-юнионы во многих странах были сильными организациями. В начальный период своей деятельности социалисты не могли претендовать на то, чтобы направлять работу профсоюзов. Однако по мере развития и роста социалистических партий, и также развития профсоюзов, такая необходимость назрела. Об этом, в частности, говорил Август Бебель, однако «нейтральность профсоюзов» была выгодна многим оппортунистам, и поэтому новые программные положения прорывали себе дорогу с большим трудом. В России Ленин и вместе с ним ортодоксальные марксисты видели роль профсоюзов как одного из инструментов классовой борьбы, который ни в коем случае не должен заслонять собой партию. Так, Ленин в работе «Что делать» предложил разгрузить политическую газету от узкопрофессиональных вопросов, интересных лишь рабочим отдельной отрасли, и выпускать для профсоюзной работы специальные бюллетени. В этих изданиях должен был концентрироваться опыт стачечной борьбы в определенной отрасли промышленности. Профсоюзные бюллетени должны были сохранить наработанный опыт в самых передовых регионах страны и помочь в его распространении на отсталые регионы, где рабочее движение еще только зарождалось. Все эти меры должны были закрепить непосредственную связь профессионального движения и социализма, с одной стороны, и не позволить партии превратиться из революционной организации в придаток профсоюза, с другой. Таким образом, партия становилась авангардом рабочего класса, который при необходимости мог бы осуществлять идейное руководство профсоюзами. Эти положения позволили противостоять как нападкам ревизионистов, так и организовать противодействие попыткам властей создать себе «ручные» профсоюзы.

Иван Бабушкин: он погиб за идеалы большевистской революции

Агитация революционных социал-демократов, направленная на развитие классового сознания рабочих, постепенно подрывала основы зубатовских обществ, из которых начинали выходить наиболее образованные рабочие. Более того, агитаторы внедрялись в зубатовские общества и вели пропаганду в них, как например, Иван Бабушкин. Окончательно похоронили идею «полицейского социализма» события 1902-1903 гг. В Москве началась забастовка на шелковой фабрике Муси. Администрация отказалась удовлетворить требования рабочих, среди которых было много зубатовцев. Началась борьба с бастующими, однако расправы над ними были остановлены приказом со стороны самого Зубатова. Полиция принудила хозяев завода к переговорам, которые, правда, ни к чему не привели. Хозяева фабрики отказывались выполнять требования рабочих, опасаясь создать «опасный прецедент». В итоге полиции, чтобы успокоить рабочих, пришлось выделить им дополнительные средства из фонда жандармского управления. После этого ряд выступлений на ткацких фабриках, которые были организованы членами зубатовских обществ, был свернут. Это показало рядовым членам обществ, на чьих позициях стоит их начальство, и в 1903 г. многие зубатовцы уже действовали без оглядки на руководство и принимали участие в стачках текстильной промышленности. Массовые забастовки рабочих, которые должны были стать лояльными к власти, привели к тому, что финансирование зубатовских обществ было свернуто. Тем не менее идея о создании подконтрольных властям рабочих организаций была слишком привлекательна и возродилась в виде гапоновских обществ взаимопомощи рабочих. Сам поп Гапон в пояснительной записке в департамент полиции писал, что его организация направлена на «разумную защиту своего царя, своей родины и на действительную помощь своим братьям рабочим».[3] Социал-демократы, уже имея опыт борьбы с зубатовщиной, немедленно развернули активную пропаганду внутри гапоновских обществ. В результате даже сам Гапон был вынужден отмечать, что его организация с каждым днем сдвигается влево. Пытаясь сохранить контроль над ней, Гапон выдвинул авантюрный проект шествия к царю. Кровавое Воскресенье, ставшее итогом этого шествия, не напугало рабочих, как, видимо, рассчитывали власти, а напротив, послужило катализатором развития революционного процесса. Именно в революционных боях родились первые массовые профсоюзные организации в России. Процесс их создания шел на протяжении всей революции, но его интенсивность была на разных этапах разной.

Скопление рабочих перед Путиловским заводом накануне стачки

Уже с января 1905 г. в крупных городах — прежде всего, в Петербурге и Москве — начали создаваться профсоюзы – естественно, нелегальные. Всех опередили питерские металлисты, создавшие широкую сеть профессиональных союзов на многих заводах города. Однако подпольное положение делало рабочие союзы разрозненными. На следующий этап развития профсоюзное движение вышло в апреле 1905 г. Подъем революционной волны привел в движение не только рабочий класс, но и демократически настроенные городские слои. Таким образом, в революцию включилась интеллигенция, студенчество, а также мелкая буржуазия и служащие, которые немедленно начали создавать свои профессиональные организации. Профсоюзы этого периода носили на себе отпечаток революционной волны и ставили перед собой не только узкие профессиональные, но и политические задачи, и в них развернулась борьба между либеральной буржуазией, которая увидела в профессиональных объединениях инструмент для влияния на массы, и социалистами. Однако, из-за оппортунизма меньшевиков и эсеров, социалисты оказывались во многих союзах на вторых ролях. Ленин в этот период в своей работе «Две тактики социал-демократии в демократической революции» указывал на то, что буржуазия будет всячески стараться отвлечь рабочих от самостоятельной политической борьбы, для неё необходимы были «нейтральные» профсоюзы, которые будут удерживать классовую борьбу только в узких профессиональных рамках. «…Они вполне готовы «уступить» рабочим (фактически уже почти отвоеванную самими рабочими) свободу стачек и союзов, лишь бы рабочие отказались от «бунтарства», от «узкого революционизма», от вражды к «практически-полезным компромиссам», от претензий и стремлений наложить на «всенародную русскую революцию» печать своей классовой борьбы, печать пролетарской последовательности, пролетарской решительности, «плебейского якобинизма». Интеллигентские буржуа во всей России тысячами способов и путей — книгами, лекциями, речами, беседами и пр., и пр. — стараются поэтому изо всех сил внушить рабочим идеи (буржуазной) трезвенности, (либеральной) практичности, (оппортунистического) реализма, (брентановской [4]) классовой борьбы, (гиршдункеровских [5]) профессиональных союзов».[6] В итоге весной 1905 г. были созданы 14 больших и очень пёстрых по составу профессиональных объединений, часть из которых была рабочими, а часть состояла из представителей интеллигенции. Либералы, понимая, что завоевать большинство в рабочих союзах им практически невозможно, сосредоточились на том чтобы выдавить марксистов из интеллигентских организаций. Так, начиная с апреля 1905 г., шла острая борьба вокруг платформы союза учителей и работников народного образования. На предварительном съезде социалисты были выдавлены из союза либералами. Однако в июне большевики на многолюдных митингах смогли получить значительную поддержку среди учителей и получили много мандатов на учредительный съезд. Реванш социалистов сорвали меньшевики и эсеры, которые заняли соглашательскую позицию. Результатом их оппортунизма стал раскол союза и окончательное вытеснение из него большевиков.

Павел Милюков — будущий «кадет»

Для того чтобы закрепить в интеллигентских союзах свою гегемонию, либералы создали в мае 1905 г. т.н. «союз союзов», который возглавлял будущий лидер кадетов П.Н. Милюков. Тем не менее процесс развития революционной борьбы вёл к сдвигу мелкой буржуазии влево, и вскоре крупнейшим союзам — таким как союз учителей — стало тесно в рамках либеральной платформы Милюкова, и они приняли значительно более радикальные программы. Самым драматичным было положение во всероссийском союзе железнодорожников (ВЖС). Начало ему положили действия правительства, так как 8-го февраля министр путей сообщения отменил все экономические завоевания железнодорожников. Такие действия вызвали волну забастовок на железных дорогах, а с весны экономические требования дополнились (под влиянием большевиков и эсеров) политическими: демократической республикой, демократическими свободами и отменой чрезвычайного положения на железных дорогах. В возникшем в апреле ВЖС руководящие посты заняли либералы и эсеры, поскольку представители либеральной интеллигенции, работавшей в железнодорожной отрасли, имели в ней значительный авторитет. В союз вошли около 15% всех служащих железных дорог. Он имел также большое количество сторонников, не вошедших в него. Руководство либералов сопровождалось громкими заявлениями о внепартийности и нейтральности союза, которые были приняты на 1-м съезде ВЖС. Естественно, заявления о нейтральности лишь маскировали либеральную платформу союза. Большевики же смогли сплотить всех недовольных умеренностью ВЖС и создать Союз Железнодорожников Московского железнодорожного узла, который распространил своё влияние не только на Москву, но на Тулу, Ригу и Харьков. Под влиянием революционных событий и под критикой слева ВЖС вынужден был сдвинуться влево и в июле 1905 г. на своем 2-м съезде принял решение о подготовке ко всеобщей забастовке.

Е. Ф. Кухмистеров, руководитель партийной ячейки Московско-Курской дороги и организатор Союза рабочих и мастеровых Московского узла

Следующий этап профсоюзного движения связан с всероссийской политической стачкой и периодом после издания манифеста 17 октября, принятого под её давлением. Процесс создания профсоюзов продолжался по мере нарастания стачечной борьбы. В ходе стачек рабочие союзы возникали стихийно из забастовочных комитетов и продолжали принимать активное участие в забастовках. Так называемые «дни свобод» после издания манифеста открыли дорогу к формированию полностью легальных рабочих союзов. При этом большинство из них создавались явочным порядком, без каких либо согласований с властями, активно сотрудничали с Советами и участвовали в создании боевых дружин. Радикальность и последовательность профсоюза, как правило, зависела от партийного состава его руководства, который по-прежнему оставался пёстрым. За период с октября по ноябрь 1905 г. в Москве насчитывалось уже 50 профессиональных союзов и столько же в Петербурге. Не отставали и провинциальные города – например, в Одессе возникло 30 профсоюзов, в Полтаве 27, а в Нижнем Новгороде — 18 [7]. Необходимо отметить, что значительная часть созданных в этот период союзов представляла интересы не промышленных, а ремесленных рабочих, которые были меньше вовлечены в политическую борьбу и в первую очередь занимались улучшением своего экономического положения. Наибольший рост количества профсоюзов пришелся на период после поражения декабрьского вооруженного восстания в Москве, в тот момент, когда подъем революции уже прекратился, но реакция еще не собралась с силами для контрнаступления. В этот период началось и массовое создание крупных профсоюзов среди промышленных рабочих, расцвет которых пришелся на 1906-1907 гг. Создание профсоюзов было попыткой закрепить достигнутые экономические и социальные завоевания и продолжить борьбу, уже имея поддержку легальной организации. Так, 30 апреля 1906 г. был учрежден профсоюз металлистов, который должен был объединить всех рабочих металлической промышленности в стране. Здесь проявилась особенность профсоюзного движения этого периода: металлисты, как самый передовой отряд рабочего класса, участвовали в период революции в политической борьбе, и не уделяли особого внимания созданию единой профессиональной организации. Непосредственная стачечная борьба велась при помощи заводских комитетов или делегатских собраний, существовали также и отдельные профсоюзы, действовавшие в большинстве случаев лишь на одном либо на нескольких заводах. Профсоюз металлистов, уже в момент своего создания, занял четкую классовую позицию и поэтому первым оказался под ударами реакции. Первая конференция металлистов, проведенная в Москве, была разгромлена, и профсоюзы металлистов оказались опять отброшены назад к региональным организациям (хотя и мощным), а потом вынуждены были уйти в подполье. Всероссийский союз металлистов в итоге смог сложиться лишь в 1918 г. Текстильщики — второй крупнейший отряд передовых рабочих, также вошли в революцию без готовых профессиональных организаций. Функции управления забастовками текстильщиков, особенно, в Москве, выполняли Советы. Объединенный союз текстильщиков в Москве образовался лишь в ноябре 1905 г., а в Петербурге — только в декабре. Фактически же действовать они начали лишь с осени 1906 г. После разгрома Советов рабочие были некоторое время дезорганизованы, но тем не менее, текстильщики смогли удачно использовать закон от 4 марта 1906 г., который легализовывал профсоюзы, при условии их политической лояльности. На деле же текстильщики воспользовались легальным прикрытием для продолжения активной стачечной борьбы. В целом же по Европейским губерниям России (без Польши, Прибалтики, Финляндии и Кавказа) на январь-февраль 1907 г. насчитывалось 652 союза общей численностью около 245 тыс. человек, что составляло 3,5% от общей промышленной занятости [8]. Наибольшее число привлеченных в профсоюзы было среди металлистов – 48173 члена в 81 организации, затем текстильщики 37 тыс. в 25 союзах, среди торгово-промышленных служащих 32 тыс. в 101 союзе и печатники 28 тыс. чел в 51 союзе. При этом союзы печатников охватили 48% всех работников типографий в России, сделав тем самым свои организации чрезвычайно влиятельными. К сожалению, среди печатников доминировали мелкобуржуазные социалисты, а не большевики. С другой стороны, профсоюзы металлистов и текстильщиков ориентировались в первую очередь на большевиков. По мере спада революционной волны оживлялась реакция, и правительство начало преследовать все рабочие организации. Особенно сильными удары по профсоюзам стали с 10 мая 1907 г., когда вышел новый циркуляр от департамента полиции, предписывавший тщательную проверку рабочих организаций и «допускать их легализацию лишь при наличии несомненных данных об отсутствии связей с социал-демократическими группами». Этот удар стал пробным камнем перед третье-июньским государственным переворотом. На профсоюзных собраниях отныне стали присутствовать полицейские чины, которые следили за ораторами, последних за простое употребление таких слов как: штрейкбрехер, рабочий класс или буржуазия могли арестовать, и самое меньшее изгнать из союза или закрыть профсоюз целиком. Всего же за 5 лет с 1906 г. по 1911 были закрыто 497 профсоюзов, а еще большему количеству отказано в регистрации и легализации. Те профсоюзы, которые подчинились новым правилам, начали быстро деградировать. В них осуществлялся отрицательный отбор, при котором выживало наиболее соглашательское руководство. Правительство, таким образом, смогло на время добиться того, чтобы профсоюзы не могли нести своей основной функции – руководства стачечным движением. Унизительные условия существования и разрыв связей с партийными комитетами оказывали на рабочих деморализующее влияние, и численность профсоюзов постоянно падала. Так, если в 1907 г. в профсоюзах насчитывалось 245 тыс. человек, то в 1908 г. остались лишь 40 тыс., а в 1909 г. их численность упала до 13 тыс.[9] При этом хоть как-то удерживали численность лишь столичные профсоюзы. Так, в Петербурге в 44 профсоюзах на 1907 г. участвовали 51 тыс. человек, а в 1908 сократилось как количество союзов — до 28, так и число людей в них — до 22 тыс. Сохранились, пусть и в урезанном виде, лишь крупнейшие профсоюзы, которые, однако, из-за смены руководства и уменьшения численности практически прекратили какую-либо активную деятельность. В провинции большинство профсоюзов превратилось в мелкие группы — так, например, если в 1907 г. в Киеве в профсоюзе деревообделочников насчитывалось более 500 человек, то к 1909 г. осталось лишь четыре человека. Одновременно с разгромом профорганизаций, правительство, понимая важность печати, преследовало и рабочие газеты, редакции которых закрывались, а тиражи — арестовывались. Репрессии против профсоюзов сопровождались и активными преследованиями профсоюзных работников. Буржуазия организовывала локауты и составляла черные списки забастовщиков. Правительство же со своей стороны дополняло экономическое давление арестами. Так, за период с 1906 по 1916 г. были арестованы 1712 работников профсоюзов. Правительство, громя классовые профсоюзы, в очередной раз попыталось создать эрзац-заменитель. Новшеством в данном случае служило то, что для новых союзов была создана четкая политическая идейная линия. Новым рабочим союзам, создававшимся под покровительством полиции и правительства, предстояло стать одной из опор черносотенцев. Таким образом, уже и реакционные силы понимали важность политического влияния на профсоюзы. На фоне реакции снова подняли голову оппортунисты и ревизионисты всех мастей, в первую очередь т.н. ликвидаторы. Однако революционная борьба не прошла напрасно, пролетариат и его партия получили огромный опыт. Первая русская революция настолько ясно показала несостоятельность концепции о нейтральности профсоюзов в новых условиях, что в 1908 г. Штутгартский конгресс 2-го Интернационала вынужден был принять резолюцию, в которой решительно высказался за тесное сближение профсоюзов с социалистическими партиями. Это обстоятельство облегчило большевикам идейную борьбу за сохранение в России революционной марксистской партии, против оппортунистов и ликвидаторов, которые, в том числе, пытались апеллировать и к концепции о нейтральности профсоюзов. Подробнее борьба против ликвидаторов и её влияние на профсоюзы будет освещена в следующей статье.

Марков Михаил, член карельской региональной организации РОТ ФРОНТа

Продолжение…

Сноски

[1] По сути это были бессудные высылки по произволу властей, которые боялись, что суды присяжных будут оправдывать забастовщиков. [2] Очерки истории пролетариата СССР. Пролетариат царской России. — М., 1931. С – 120. [3] Очерки истории пролетариата СССР. Пролетариат царской России. с 172 [4] Л. Брентано — один из экономистов, утверждавших, что проблемы капитализма можно решить путем монополизации экономики, а также рассчитывавший на то, что капитал пойдет на уступки рабочему движению, увеличив зарплаты и сократив рабочий день, чтобы увеличить покупательную способность населения. Именно за увеличение зарплаты и прочие частичные реформы и надлежало бороться рабочим, по мнению сторонников идей Брентано. [5] Гирш-Дункеровские профсоюзы, созданные в 60-х гг. 19 в. в Германии — реформистские организации, которые исповедовали концепцию о гармонии труда и капитала, видели свою роль в посреднические между рабочими и буржуазией. Отрицательно относились к стачкам и зачастую становились штрейкбрехерами, поэтому большой популярности в Германии не имели. Эти профсоюзы закончили свой бесславный путь, слившись в 1933 г. с профсоюзами, подконтрольными НСДАП. [6] Ленин В.И. Две тактики социал-демократии в демократической революции. ПСС Т 11 с. 110 [7] Первая революция в России: взгляд через столетие. М. – 2002.- С 336 [8] Очерки истории пролетариата СССР. Пролетариат царской России с. 213 [9] Очерки истории пролетариата СССР. Пролетариат царской России с.232.