Миллионы москвичей каждый день пользуются подземкой. Даже обеспеченные граждане предпочитают её многочасовому стоянию в пробках. Однако мало кто задумывается, насколько московское метро безопасно. Между тем, поводов для беспокойства немало. Многие уже успели позабыть о страшной катастрофе в июле 2014 года, которая унесла жизни 22 человек. Казалось бы, с тех пор сделаны выводы. Но, несмотря на постоянный ремонт и профилактику, инциденты всё же случаются. То поезд чудом избежит столкновения, то столкнётся со стеной, то пассажиры застрянут в тоннеле.
Что происходит? Почему в метро становится всё опасней? Возможно, ответ на этот вопрос удастся узнать у тех, кто его строит. Нашему корреспонденту удалось взять интервью у рабочего одной из многочисленных подрядных организаций, которые занимаются метростроем в столице. Рабочий рассказывает о том, как ему живётся и работается.
— Где Вы сейчас работаете?
— Работаю я в одной из подрядных организаций ООО «Метрострой». Работаю каменщиком, строю метро.
— Давно ли устроились? Как оформлены?
— Работаю уже примерно месяц. Оформление никакое.
— Как это? Расскажите по порядку.
— Работу эту я нашёл через агентство. Меня связали с начальником участка. Приехал я на участок, сдал все документы сотруднику, получил рабочую форму. Поставили на довольствие. Всё, на следующий день вышел на работу.
— А как же трудовой договор?
— Трудового договора мне так и не дали. Написал заявление на работу, заполнил анкету, трудового договора не подписывал до сих пор.
— Что собираетесь с этим делать?
— Ничего. Ведь коллектива нет. Каждый сам за себя. Поэтому работодатель всем недовольным нагло отвечает: «не нравится — не работай».
— За месяц работы, наверное, сформировалось впечатление. Какие условия труда оказались у этого подрядчика?
— У меня пятидневная рабочая неделя, оплата труда сдельная. Оплата высокая.
— Что это значит — «высокая»?
— Грубо говоря, она в два раза выше, чем средняя рыночная. Поэтому я туда и пошёл.
— И её действительно выплачивают?
— Тут есть нюансы…
— Похоже, начинается самое интересное. Расскажите, пожалуйста, подробней об этих нюансах с выплатой зарплаты.
— Каждый месяц 25-го числа у нас аванс, а 10-го — зарплата. При таких расценках люди должны зарабатывать в два раза выше, чем средняя, а они зарабатывают примерно столько же. Связано это с тем, что высокие расценки «компенсируются» отсутствующей организацией труда. Она у нас отсутствует полностью.
— Как это выглядит на практике? Вот пришли Вы на рабочее место…
— Есть у меня задача — сложить стену. Я лично заинтересован в том, чтобы задачу выполнить. Значит, я сам должен позаботиться о том, чтобы у меня был материал. Доходит до того, что идёшь по территории стройки и ищешь то, что нужно. Нужна тебе перемычка — идёшь и ищешь уголок. Затем идешь договариваться со сварщиком или сам варишь. Потом ищешь, где тебе добыть краски. То есть как в армии: нашёл — молодец, а нет — значит, нет. Если ты хочешь, чтобы тебя чем-то обеспечили, то говоришь об этом, и, возможно, это будет через неделю. А может, и нет.
— Как осуществляется приёмка работы?
— 25-го числа идёт команда: всем подать объёмы [работы — Ред.]. Мы разделены на бригады, у нас там две бригады на участке. Одна работает на втором вестибюле, другая на первом. Бригадир говорит рабочим: «Все подаём объёмы».
Объёмы подаются индивидуально: фамилия и сколько ты квадратов стен сделал. Если они не сданы, то приглашается технический надзор, обычно — представитель заказчика. Он приходит, раздаёт замечания, мы их устраняем. Требования достаточно высокие. Но непринятых стен у нас еще не было. Ребята опытные делают на нормальном уровне.
И после этого каждому рабочему в зависимости от того, сколько он сделал, начисляется зарплата.
— Платят без сбоев?
— В этом месяце был инцидент. Ребят отправили на другую станцию делать какую-то мелкую работу. Обещали заплатить им по 3500 рублей за смену, а не заплатили вообще ничего. Где-то потерялись эти наряды, и люди потеряли в среднем по тридцать тысяч.
— Платят на банковскую карточку? От имени юридического лица?
— Да. Чтобы кому-то не заплатили, такого пока не было. По готовым стенам платят.
— А в остальном как работодатель соблюдает Трудовой кодекс?
— Самое главное нарушение — трудовой договор. У меня его нет на руках.
— Вообще хоть у кого-нибудь трудовой договор имеется?
— Да, некоторым выдали. Я его посмотрел и очень удивился. Он вообще не соответствует действительности: там прописана минимальная оплата труда, т. е. 120 рублей в час. А работаем мы от сделки, и это должно быть всё отражено в приложениях к трудовому договору. Отсутствие этих условий — грубейшее нарушение.
— Чем это грозит?
— Если завтра люди станут не нужны, то их попросят за ворота. И хотя по устной договорённости они по сто тысяч заработали, на руки им отдадут по двадцать. Скажут: ты же подписал, вот твоя зарплата.
— А как обстоят дела с трудовыми обязанностями? С одной стороны, Вы каменщик. С другой стороны, говорите, что приходится и искать детали, и варить… Может быть, и работодатель что-то дополнительное заставляет делать?
— Такие эпизоды бывали, но люди отказывались. И пока не было никаких репрессий тем, кто не согласился на дополнительную нагрузку.
Но как быть, если это оказывается в твоих интересах? Ты вот, например, должен сейчас, здесь делать стены, а здесь всё завалено хламом, мусором. Его нужно сначала вычистить, но тебе это оплатят не как каменщику, а как подсобнику. Из-за того, что нет организации труда, приходится заниматься всем подряд: где-то кирпич привезти, где-то самому варить…
— Есть ли в коллективе дух коллективизма? Или это механическое собрание людей?
— Очень разобщённый коллектив. Формально бригада есть, но всё упирается в финансовую заинтересованность. Людей набирали каждого по отдельности, никто не пришел сюда бригадой. Соответственно и закрываются наряды индивидуально.
Лично ты сделал, допустим, сто квадратов — значит, заработал сто сорок тысяч. А сделал ты пятьдесят — значит, заработал семьдесят. Поэтому каждый заинтересован в своей работе, а также в стенах, которые строить легче, быстрее и удобнее, чем трудиться на какое-то общее благо.
— Но ведь стройка — вроде бы коллективный труд…
— Работа на стройке общая, не индивидуальная, то есть мы делаем общее дело. Но у кого-то условия получше, у кого-то похуже. Когда ты работаешь бригадой, это неравенство как-то компенсируется. А когда работаешь индивидуально… то понятно. Никому не выгодно брать кубовую стену, потому что на неё расценка 5800 рублей за куб, а чтобы сделать её, нужно еще сильно постараться, нужно натаскать кирпича четыреста пятьдесят штук. А соответственно в квадратах в том же кубе восемь и расценка 1400 за квадрат. То есть, за то же количество кирпича, если ты выложишь стенку, которая принимается квадратурой, то заработаешь в два раза больше.
— Если каждый сам за себя, то как потом обеспечивается конечный результат? Сырьё хотя бы нормальное?
— Наша работа, каменщиков, вполне качественная. А вот у людей, которые заливают бетон, не очень, потому, что бетон явно бывает не той марки. Я же эти стены: сверлю, бурю. Сразу вижу: бетон не той марки.
Бывают серьёзные расхождения. 5-6 сантиметров расхождения — это норма вообще. Я не знаю, как это будет устраняться. Мы строим стены, а там постоянно что-то шлифуют, что-то долбят, корректируют.
— Техника безопасности на объекте соблюдается?
— Техника безопасности в принципе у нас в стране не соблюдается. Ну и здесь не соблюдаются. К таким вещам как форма и каска на голове относятся ревностно, за отсутствие можно легко оштрафовать рабочего, если увидят. А организация рабочего места, надлежащего света, вытяжки, проверка электроинструмента и так далее — вот это всё не соблюдается от слова «совсем». То есть, за что отвечает каждый работник лично, то и соблюдается. А за что отвечает работодатель — не соблюдается совсем.
— Вы упомянули форму и придирки по поводу её отсутствия. А как работодатель обеспечивает ею?
— Летняя одежда, которую нам выдали сразу, соответствует нормам. Но и здесь возникают проблемы, связанные с отсутствием планирования и организации труда. То нет перчаток, то нет средств индивидуальной защиты.
Сейчас остро встала проблема с похолоданием. 15 октября обязаны были выдать зимнюю форму одежды, но ничего не выдали. Начальство даже что-то пояснить по этому поводу отказалось. Скорее всего, это будет поводом для массового недовольства: без чего-то можно потерпеть, а без тёплой одежды очень проблематично… Причём в «гражданской» одежде (т. е. не по форме, установленной на предприятии, — Ред.) ходить запрещается.
Получается, в своей тёплой куртке я прийти не могу, а служебную начальство не выдаёт.
— Удивительно… Но хотя бы в общежитии тепло? Какие там условия?
— Общежитие, по моему опыту, в среднем неплохое, достаточно среднее. Но, конечно, оно не соответствует нормам СанПиН. Например, отопление тоже до сих пор не включили. Мы сам купили обогреватель.
— Его стоимость стребовать с начальства не собираетесь?
— Нет. Получилось по сто рублей с человека примерно, это терпимо. А если будем «быковать», могут и из общаги попросить.
— Сколько человек в комнате?
— Десять человек.
— А метраж?
— Комната площадью двадцать метров.
— То есть это как камера?
— Да. Ну это трудовые общежития, они всегда напоминают камеры… Мне попроще, я давно работаю. Заселился — и сразу товарищей встречаю. Обстановка внутри вполне доброжелательная.
— Как налажено питание?
— У нас есть столовая. Она расположена не на самом объекте, а примерно в ста пятидесяти метрах от него. Подходишь туда, называешь фамилию, тебя находят в списке, ставят галочку и выдают контейнеры с едой.
Еда на аутсорсе, готовится не у нас.
— Еды хватает?
— Питание трехразовое, но… скажем так, не отожрёшься. Мне приходится докупать себе ещё чего-нибудь, чтобы чувствовать себя нормально.
— Штрафуют ли вас?
— Пока ещё при мне не было. Но постоянно угрожают. Осуществляется это легко: начальник участка же тебя закрывает [т.е. оплачивает сделанный участок работы — Ред.], он просто тебе закроет на меньше, а остаток себе заберет или на «мёртвую душу».
