Маленькие химические лаборатории, «петухи», АУE — как работают российские тюрьмы

Я – бывший сотрудник УФСИН, и спустя несколько лет после увольнения решил рассказать о моей службе в этой прогнившей и столь незнакомой абсолютному большинству системе. Пишу статью впервые, поэтому прошу Вас, уважаемые читатели ресурса партии РОТ ФРОНТ, быть к моей стилистике снисходительными.

Когда-то не слишком давно служил я в Исправительной колонии строгого режима в одной далёкой провинции нашей необъятной Родины… Как и все, сперва окончил одиннадцать классов, сдал ЕГЭ, затем прошёл армию. После срочной военной службы чётко определил свою дальнейшую профессиональную деятельность: всегда мечтал о погонах на плечах и службе Отчизне. Хотел служить в полиции, но УФСИН привлекла большими перспективами, да и зарплата была выше, чем в МВД.

Итак, дорогой читатель, если ты не знаком с тюремными жаргонами, воровскими понятиями и вообще не слышал о «культуре АУЕ», то многое из написанного покажется бредом из мира фантастики. Но все, что я здесь скажу, я когда-то видел сам и в чём-то принимал участие.

Маленькие химические лаборатории, «петухи», АУЕ — как работают российские тюрьмы

Начало

Еще во время срочной службы я знал, что в местную колонию постоянно идёт набор новых кадров. Тяжёлые условия труда и специфическая деятельность не привлекает молодые кадры – приходящие на собеседование молодые, как правило, не справляются с предварительным отбором. Обстановка вокруг такова, что из-за низкого культурного развития в посёлке, как и в целом по области, преобладает идеология АУЕ.

В это время шла та самая знаменитая реформа Уголовно-исполнительной системы (УИС). Высокопоставленные чины делили государственные деньги, а исправительные учреждения из-за низкого финансирования не могли найти средств даже на оплату коммунальных услуг. Нашумел случай Александра Реймера – бывшего директора ФСИН, осуждённого за мошенничество и в итоге отправленного в места не столь отдаленные. Реймер с подельниками украли более двух миллиардов рублей средств, предназначенных на приобретение ручных браслетов для отслеживания осуждённых, отбывающих наказание в домашних условиях. На момент написания статьи решался вопрос об освобождении Реймера по УДО.

После демобилизации я позвонил в колонию и вскоре успешно прошёл собеседование. Пообещали хорошую зарплату, стабильный график, оплачиваемые в двойном размере переработки и праздничные.

После успешного прохождения медкомиссии заключил контракт с УФСИН на три года. Поступил на службу в Отдел Безопасности в должность младшего инспектора (это те сотрудники, которые непосредственно работают со спецконтингентом). Выдали форму, провели инструктаж.

Передо мной открылась печальная картина. На 700 человек осуждённых смена состояла всего из нескольких сотрудников. Коллеги рассказали про службу – переработки и праздничные никто не оплачивает, отгулы не дают. Если, не дай бог, возьмёшь больничный, то начальство накинется – позже я в этом убедился.

Пройдя «стакан» (КПП – помещение, где сотрудники и посетители показывают свои документы, проходят досмотр), я вошёл на территорию «зоны».

Сразу ощутил тяжесть атмосферы: даже запах у «зоны» свой, он отпечатался в моей памяти навсегда. Одномоментно почувствовал на себе сотни любопытных и злобных взглядов, которые не сулили для меня ничего хорошего. Ведь и правда, человек чувствует, когда на него смотрят семьсот пар глаз. Мне стало не по себе. Несмотря на это, долгое время я работал на «зоне» беззащитным. Специальные средства не выдаются стажёрам.

Коллеги на месте ознакомили меня с порядком применения специальных средств и физической силы, а также с Правилами Внутреннего Распорядка (ПВР). ПВР – правовой акт, который регламентирует все правила, нормы поведения осуждённых, и который они обязаны соблюдать. Мы же были обязаны знать и требовать беспрекословного выполнения осуждёнными ПВР.

По первоначальной договорённости я должен был работать пятидневный график по 8 часов, а не посуточно, но правила в колонии таковы, что стажёр тоже дежурит сутками из-за катастрофической нехватки кадров.

В ходе инструктажа опытные сотрудники провели меня по территории, показали все ограждения, возможные места побега, подкопа и рывка. Так я узнал о воровских «понятиях»: ни в коем случае нельзя доверять осуждённым.

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

Знакомство с «понятиями»

Для меня был проведён мини-экскурс о социальном разделении осуждённых на касты внутри уголовного мира. Объяснили, кто такие чёрные, или блатные. Чёрные (блатные) – осуждённые, категорически отказавшиеся сотрудничать с администрацией колонии, строго соблюдающие «воровские понятия». Эти люди противодействуют администрации колонии, занимаются провокацией в отношении администрации и постоянно нарушают ПВР, в общем, типичные маргиналы. Таких ещё называют «отрицалово».

За частые нарушения на таких лиц сотрудниками ИУ составляется рапорт о нарушении ПВР, чёрных часто отправляют в ШИЗО – штрафной изолятор или «кича» на блатном жаргоне. ШИЗО – помещение для отбывания наказания за постоянные нарушения. В каком-то смысле ШИЗО – это тюрьма внутри тюрьмы, и порядки там соответствующие.

Также существуют ПКТ и ЕПКТ (помещения камерного типа) – там условия отбывания ещё жёстче. В ПКТ изолируют самых опасных нарушителей на длительное время для изоляции от остальных осуждённых. Ещё был ОСУОН – отряд строгого отбывания наказания. Там отбывают осуждённые за терроризм, экстремизм, склонные к побегу и самые злостные нарушители режима, закона и порядка.

Кроме чёрных, есть «красные» или, как их называют блатные, – «козлы». Красные или козлы – это осуждённые, которые подписали документ о сотрудничестве с администрацией ИУ и работают официально или не официально, получая за это зарплату, которая облагается налогом, или же определенные снисхождения со стороны сотрудников.

Последняя каста, самая униженная, бесправная внутри уголовного мира – осуждённые с низким социальным статусом, на блатном жаргоне – «обиженные» или «петухи». Эти люди заняты самой грязной работой – уборкой всей колонии, очисткой туалетов, канализаций, иных отходов жизнедеятельности. На их плечах лежит обязанность сексуально удовлетворять других осуждённых, но, как правило, не бесплатно. Прошу заметить, не все обиженные занимаются таким промыслом, а только единицы – как правило, они гомосексуальны. Ко всем представителям обиженных в тюрьме нельзя ни прикасаться, ни садиться или стоять с ними рядом. Категорически запрещено дотрагиваться до их вещей или принимать от них что-либо. В общем, как я узнал чуть позже, эта колония считается «чёрной», то есть администрация не справляется со своими обязанностями и «зоной» управляют те самые блатные.

Посещая режимные помещения – ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ и ОСУОН, – обратил внимание на затертые надписи на стенах и зданиях: Режим, Закон, Порядок.

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

Как стажируют молодых

Стажировка длилась три месяца, и служба медом мне не показалась.

Суточные дежурства – это отвратительный график полтора суток через полтора. На службе 25-30 часов, в оставшееся время трёхсуточного цикла – отдыхаешь. Из-за сильного дефицита кадров на меня возложили обязанности полноценного сотрудника, но за зарплату стажера, а она не доходила и до 14 тысяч за полный отработанный месяц.

За 3 месяца я достаточно насмотрелся на бардак и беспредел внутри колонии. Младших сотрудников прессует начальство: лишают премий, проводят «разборы полетов». Начальник всегда прав; если подчинённый провинился, после бессонных суток тащится на ковер к начальству. Каждый день конфликты с осуждёнными, провокации с их стороны и никакой защиты со стороны руководства. Начальники ссылаются на то, что сам виноват.

Однажды на меня напала группа осуждённых. Оборонялся. Начальник снова отчитал как школьника за разбитое окно.

Отслужив совсем немного, я уже ощутил полное разочарование. Младший инспектор — рядовой сотрудник в УФСИН – это абсолютно бесправная дрожащая тварь, раб огромной системы.

Три месяца стажировки закончились, и меня отправили на двухмесячную первоначальную подготовку в учебный центр. Случился первый серьезный конфуз – работодатель не выплатил командировочные. После выяснения причин пообещали, что в течение учебы все оплатят. Командировочных так и не дождался. Бухгалтерия благополучно потеряла мои бумаги.

Знающие коллеги, с давних пор служащие в колонии, поведали, что есть некий фонд, куда все работники в добровольно-принудительном порядке каждый месяц вносили средства для оказания помощи сотрудникам колонии, столкнувшимся с жизненными трудностями. Однако если сотрудник обращался, деньги никто не выплачивал. На эти средства оплачивались огромные долги учреждения.

Прошла учеба, меня аттестовали. Теперь я настоящий, полноценный сотрудник, знающий НПА, регламентирующие мою работу, и ПВР. Мне выдали ПР-73 (или просто «дубинку»), баллончик с газом «Резеда», наручники и видеорегистратор «Дозор». Не успел я вернуться к себе на службу, как меня снова отправили в командировку в другую колонию – в населенный пункт, где разруха и криминогенная обстановка была ещё хуже, чем в моем городке. И опять не сразу выплатили командировочные, ссылаясь, что денег нет (где-то я это уже слышал).

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

А как дела на других «зонах»?

На месте дислокации поселили в общежитие для сотрудников. Условия спартанские: протекающая крыша, идёт дождь – предметы, лежащие на полу, как кораблики, плавали по комнате. Еду приготовить трудно, а бесплатно никто не кормил. В общем, по-русски, как мы любим говорить. От нового места службы я был в ещё большем удивлении. Разруха, беспредел, бардак. Моя родная «зона» показалась мне вполне законопослушной. В командировку приехали коллеги из других колоний, в том числе тюремный спецназ для наведения порядка. Порядок им навести не дали.

В штабе нас проинструктировали, в чем заключается наша задача. Рассказываю и вам. В эту колонию московское управление ФСИН влило огромные деньги в рамках реформы УИС. Были потрачены миллионы рублей на этот объект местного, а судя по вложениям, и всероссийского достояния. Вопрос, зачем в далёкой глубинке управление потратило столько денег? Может быть, для того чтобы вороватому начальству потом легче сиделось на этой «зоне». Достаточно прочитать в интернете, сколько высокопоставленных чинов этой прогнившей системы было осуждено на тюремные сроки.

Когда мы прибыли на территорию «зоны», взору открылось «прекрасное» зрелище. Основное ограждение разобрано для замены, вместо него только маскировочное – из прогнивших досок с колючей проволокой. Инструменты, стройматериалы лежали без присмотра, и их воровали зэки. Оптокабель в бараках лежал без присмотра, камеры видеонаблюдения, современные замки и инструменты находились в открытом доступе, растаскиваемые администрацией и зэками. Так исчезали сотни тысяч рублей, вложенных в обновление учреждения.

Администрация, с целью избежать больших хищений со стороны осуждённых, беспорядков и ещё хуже – побегов, шла на сговор с лидерами группировок внутри колонии. По некоторой информации от местных сотрудников, на «зону» регулярно завозили женщин с низкой социальной ответственностью. На территории объекта свободно распространялись наркотические, психотропные вещества и алкоголь работавшими там гастарбайтерами из бывших южных республик СССР. Работы по строительству и благоустройству колонии велись без соблюдения правил охраны труда. Никто строителей не контролировал.

Мы проводили обыски в помещениях, на рабочих объектах, пресекали попытки осуждённых заниматься распространением запрещённых предметов, но нам противодействовали сами работники, объясняя, что не нужно провоцировать осуждённых. В конце концов мы опустили руки. Бессмысленно что-то делать, когда начальство запрещает, несмотря на законы, инструкции и правила исполнять свои обязанности.

За все время спецназ заходил на территорию колонии один раз для так называемой Акции Устрашения.

Отработав последние командировочные дни, я попрощался с коллегами и вернулся домой.

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

Служба дома

Отдохнув немного, я вернулся на службу в свою колонию. Вновь бардак, беспредел, пресс с двух сторон, конфликты, обыски в отрядах, сопровождение зэков по всей колонии, смены по 27-30 часов, неоплачиваемые переработки.

Отгулов мне не давали, сколько ни просил. Однажды написал рапорт на предоставление отгула, принёс на подпись начальнику отдела. Он прочитал и, смотря мне в глаза, разорвал лист. После каждой смены с нами должны были работать психологи для релаксации после работы. Никто этим не озаботился. Главным психологом была жена заместителя начальника колонии, за два года она выросла в звании со старшего лейтенанта до майора. Сами понимаете, почему руководство спускало все с рук вспомогательным службам.

После близкого знакомства со спецификой службы я понял и узнал многое. Узнал, в том числе, о «не за что» осужденных лицах. Только эти лица насиловали, разбойничали и убивали. Запомните, если человек осуждён по статье за убийство, изнасилование или разбой, то в 99,9% случаев он это совершил.

Много раз меня пытались подкупить осуждённые, некоторые предлагали ощутимые суммы. Не брал. И дело не в моей законопослушности, а в принципах. Вчера этот человек жестоко убил: оставил семью без отца, без матери или ещё хуже — изнасиловал и жестоко убил ребёнка, а сегодня я ему помогу? Нет.

Но я знал, что есть немало сотрудников, которые проносили запрещённые предметы.

На «зоне» я понял – если человек постоянно говорит, что он честный, принципиальный и добропорядочный, то, скорее всего, он таковым не является.

Я много раз участвовал в обысках, мы с ног на голову переворачивали отрядные бараки. Что только не находили: от самых последних моделей телефонов и ноутбуков до наркотиков и алкоголя.

Находили погребы и тайники под зданиями, маленькие химические лаборатории… Только что толку? На следующий день почти все найденное возвращалось обратно на территорию зоны с легкой руки руководства.

Сколько раз я видел, как при попустительстве начальников осуждённые переводились из режимных помещений в общие отряды на «сходки» для решения своих дел. Насколько беспомощен рядовой сотрудник – тот самый маленький человек, на чьих плечах лежит вся эта система, гнилая махина! Я был тем самым маленьким человеком. Видел коррупцию, произвол начальства. Знаю, что руководство брало взятки, но ничего сделать не мог. Элементарно боялся сообщать в специальные органы, чтобы не лишиться места работы. Ведь все куплено! И вы поймите – это не в пределах одной лишь колонии или тюрьмы. Так везде. Такова система.

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

Исправляет ли исправительная система?

В наше время российская пенитенциарная система представляет собой пережиток советской, но подстроенная под реалии нашего времени.

В отличие от «тоталитарного совка», в «обновлённой демократической России» нет трудовых лагерей, абсолютное большинство осуждённых категорически отказываются работать, но при этом бесплатно и полноценно питается. Так как, согласно статье 4 ТК РФ, принудительный труд запрещён, в том числе в тюрьмах и колониях, то обеспечение бандитов лежит на плечах налогоплательщиков.

Вот я думаю, что осуждённый, который не работает – обуза для государства (не берём в расчёт инвалидов, подростков, малолетних детей и стариков).

Несмотря на лишения, питание на «зоне» налажено так, что в детских домах и во многих школах детишки могут позавидовать.

Согласно отчету УФСИН, один осуждённый обходится в сумму около 60 тысяч рублей в год, а по данным на конец 2019 года, количество осуждённых, отбывающих наказание в местах лишения свободы, составило около 560 тысяч, не считая детей, живущих с матерями в женских колониях и подростков в воспитательных колониях. Умножьте эти числа друг на друга и получите восьмизначную сумму.
А если прибавить к этому вещевое довольствие, обслуживание различных объектов досуга?

Всё – за счёт трудового человека.

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

А теперь, уважаемый читатель, подумай, кто тебя накормит, оденет, обеспечит всем необходимым? Никто. Ты работаешь, чтобы прокормить себя, свою семью и их. В колониях все бесплатно: медицина, питание, одежда, гигиена и досуг. Хочешь, в церковь иди, хочешь, кино смотри на хорошем современном телевизоре с кабельным ТВ. Вот где наступил коммунизм. Пусть и в очень извращённой форме.

Между тем, когда-то осуждённые самостоятельно обеспечивали свои колонии и даже принимали участие в строительстве Беломорканала, Куйбышевской ГЭС, строили заводы, прокладывали железнодорожные магистрали, автодороги, добывали уголь, лес, золото, принимали активное участие в индустриализации в предвоенные годы и в восстановлении страны после Великой Отечественной Войны. За это зеки получали достойную зарплату, а тем, кто работал в тяжёлых условиях, доплачивали надбавки, например 25% в северных условиях. Отбывающие наказание люди тоже принимали участие в строительстве социализма, а не паразитировали на теле Советского государства.

Нынешняя российская пенитенциарная система не является исправительной, несмотря на своё красивое название. Она погрязла в коррупции и кумовстве. Обязательно один начальник – родственник или друг другого высокопоставленного шефа. Все факты нарушения трудового законодательства тщательно скрываются. Знаю случаи, когда сотрудники коллективно писали письмо на имя директора ФСИН с жалобой на недостойную оплату труда. Вместо повышения, работников лишили премий. Писали в прокуратуру и трудовую инспекцию, везде отписки. Как говорится, «рука руку моет».

Работа в учреждениях поставлена так, что вместо исправительной работы с осуждёнными сотрудники занимаются отчетностью. Начальник отряда, приходя на работу в 9 утра, 8 часов занимается бумажной волокитой и потом, как правило, за свой счёт идёт работать непосредственно с осуждёнными. Домой возвращается поздно вечером или вообще ночью. За переработанные часы никто в этой системе не платит. Считаю, что это все и есть причины отсталости нашей уголовно-исполнительной системы.

Российская зона. Фотографии Ольги Салий

Как я увольнялся из УИС и судился с УФСИН

Отслужив три года, я попросил перевод на другую должность – отказ. В конечном счёте решил уволиться. Перед увольнением обратился к юристу и подал в суд на УФСИН. Нарушив статью 140 ТК, УФСИН не выплатил мне заработную плату, компенсацию за невзятый отпуск и ещё некоторые выплаты, положенные внутренними приказами. Только во время судебных тяжб, длившихся месяц, мне вернули положенную сумму.

Судебное дело выиграл и был этим горд, я одержал маленькую победу над огромной системой. Невыплаченные командировочные, о которых я рассказывал ранее, выплатили только через год, после повторного суда с УФСИН, где я снова одержал победу. Из-за отсутствия нужного опыта совершил много ошибок, но какие, я узнал только после суда.

Там, за запретной зоной, охраняемой вооруженными людьми на «вышках», я увидел беду, нависшую над нашей страной. Беда эта системная, которую нужно искоренять как можно скорее. Скажу вам, дорогие читатели, что «зона» прекрасно показывает всё скрытое, гнилое и омерзительное в нашем современном российском обществе и государстве. Все проблемы и противоречия нынешней политической системы видны, когда сталкиваешься с «зоной». «Зона» как кривое зеркало прогнившей российской государственности.

Вишневецкий А.
Фотографии взяты из интернета

-->