В ряде регионов прошли акции протеста против реформы образования и закрытия малокомплектных школ, организованные представителями «Гражданской инициативы за бесплатное образование и медицину» и РОТ ФРОНТа. Одной из тем акций было выражение солидарности с жителями Карелии. Участники акций выразили свое возмущение тем, что начались преследования в отношении родителей, протестовавших против закрытия малокомплектных школ в Карелии.
Лариса Степанова, депутат ЗС РК, член комитета по образованию, культуре, спорту и делам молодежи
Конечно, я не могу не поблагодарить всех тех, кто в Санкт-Петербурге,
Москве, Барнауле, Владивостоке и других городах вспомнил про нашу маленькую республику. Про это писали карельские СМИ, и думаю, может быть для многих из жителей карельской глубинки это стало первым уроком солидарности. Огромное спасибо, друзья! Последние события в Заонежье, где родители выступили против оптимизации сельских школ еще раз заставляют обратить внимание – что же происходит в нашей деревне? Словом «оптимизация», если уж говорить честно, называется просто закрытие больниц, ФАПов,
школ, отделений почты. Если сравнивать с советским периодом, то в 1980 г. в стране действовало 74,8 тыс. школ, а сейчас чуть более 44 тысяч. Таким образом, за годы либеральных реформ их количество сократилось почти в два раза. Хотя даже во время войны сельские школы не закрывали. А тут в погоне за какой-то экономией власть стала их уничтожать. Я сама два раза сталкивалась с такой проблемой: двух школ, в которых я работала — школы в деревне Тулокса и школы № 45 города Петрозаводска — уже нет. И каждый раз это происходило болезненно как для детей, так и для родителей и учителей. Причём при ликвидации очередной школы мы все являемся свидетелями того, как активно против этого борются родители, учителя. А вот представители власти ведут себя жёстко, не слушая мнения населения на селе. При этом самых активных борцов с ликвидацией учебных заведений объявляют экстремистами, нарушителями закона со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хотелось бы напомнить, что сельские школы выполняют функцию не только учреждений образования, они выполняют функцию градообразующую. Конечно, может это им и не свойственно было, но сейчас они должны ее выполнять. Поэтому я очень хорошо понимаю жителей тех деревень, которые борются против закрытия учреждений образования, и правда на их стороне. Необходимо напомнить, что не так давно аудиторы Счётной Палаты РФ оценили итоги оптимизации в 2014 году и пришли к убийственному выводу: «Проверка показала, что в целом мероприятия по оптимизации системы образования были начаты без должного анализа сети, учёта планируемых к открытию учреждений, а также оценки потребностей населения. Так, например, в прошлом году было закрыто 395 и реорганизовано 610 школ. Однако согласно демографическому прогнозу Росстата, к 2020-21 учебному году потребуется на 2,5 млн мест больше, чем в 2012-13 учебном году. Но ликвидация 870 школ запланирована вплоть до 2018 г.». Официальный орган нам честно заявляет, что доступность образования сократилась, зарплаты учителей не выросли, зато расходы бюджета на удивление выросли. Не достигнута ни одна из целей оптимизации. Значит нужно остановиться! Мы должны требовать иного подхода: если есть хотя бы какая-то возможность сохранить школу, то нужно ее сохранять. А не так, что давайте обязательно сокращайтесь. В Советском Союзе понимали, что отсутствие в селе или деревне школы влечет за собой отток молодых квалифицированных специалистов (у них же, как правило, есть дети, которым нужно где-то учиться; причём родителям обычно хочется, чтобы дети посещали школу там же, где и живут). Поэтому и принимали меры. Сейчас же получается замкнутый круг: школы закрывают из-за небольшого числа детей в деревнях, а детей мало из-за того, что молодым семьям приходится уезжать в город в поисках работы. На селе могли бы быть рабочие места, но бизнес не идёт туда, потому что ему это не выгодно и работать некому, так как потенциальные работники уехали. И значит – в деревне всё меньше детей и надо закрывать школы. Сейчас мы видим коренное отличие прежней, социалистической системы от рыночной для карельской деревни. Если во главу угла поставить прибыль, то это ведёт к ликвидации в глубинке как социальной сферы, так и производства. Происходит «зачистка территории» от населения. Кажется, многие в карельской глубинке, обычно послушно голосующие за разные партии власти, это стали понимать. События в Заонежье, как до этого «родительская забастовка» в карельской деревне Куйтежа, как и итоги выборов в селе Шелтозере, где общественность дружно пришла на выборы и выбрала кандидата «против всех» показали, что люди в глубинке всё меньше надеются на «доброго дядю». Они всё больше понимают, что только организованная борьба за свои права принесёт результаты.
Степанова Лариса
