Интервью с рабочим кандидатом — Натальей Сергеевной Лисицыной
От редакции. Мы публикуем интервью, сделанное агентством Чита.ру. Оно поможет сориентироваться нашим читателям в целях и задачах, которые ставятся перед рабочим кандидатом от РОТ ФРОНТа — Натальей Сергеевной Лисицыной.
Валентин Булавко
Партия «РОТ Фронт» выдвинула в президенты России уроженку забайкальского посёлка Хапчеранга Наталью Лисицыну. ЦИК допустила её к сбору подписей. Кандидат работает крановщицей на заводе в Санкт-Петербурге, считает парламентских коммунистов предателями дела Ленина и идёт на выборы ради борьбы не за кресло в Кремле, а за умы пролетариата. Корреспондент «Чита.Ру» поговорил с Лисицыной о её забайкальских родственниках, классовой борьбе и «красном» будущем России.
— Вы родились в Кыринском районе. Что ещё связывает вас с Забайкальем?
— Отец у меня учился [здесь]. Закончил, наверное, в 58-м году, и мы по распределению уехали в Иркутскую область. Поэтому воспоминания [о Забайкалье] только детские. Потом ещё лет в 10 приезжала на каникулы. Кроме цветения багульника и саранок ничего толком не помню.
— Здесь остались родственники?
— Много. В Чите двоюродные брат и сестра, и дядья там — родственников полно. Возле Хапчеранги жила тётка с детьми. Но у нас связь давно потеряна.
— Вы пытались с ними связаться, может, собирались сюда приехать?
— Нет.
— Вы в курсе нынешней ситуации в регионе: политической, экономической?
— Знаю, что Хапчеранга моя несчастная напрочь загублена — осталось 700 человек. А был городок приличный. Хотя, может, это мои детские воспоминания.
— Существует мнение, что Москве до края нет дела.
— Конечно. Им не до того, нужно набивать [деньгами] мешки.
— А вы в случае избрания что сможете предложить забайкальцам?
— При существующей расстановке сил [выиграть выборы] невозможно. Победит, конечно же, Путин. Прекрасный президент, такие мелочи замечает: вроде [низкого] МРОТ. Никто проблему не видел, а он заметил — повышать теперь будут. Вокруг разруха, но люди всё равно и на этот МРОТ живут.
Раньше, например, на Север ехали: кто за туманом, кто за деньгами. Сейчас за туманами не ездят, а за деньгами — смысла нет. Люди выживают незнамо на что.
Несколько лет назад была в Кировске [Мурманской области]: там женщина идёт и покупает ребёнку одно [куриное] яйцо — до чего же это надо дожить! Раньше у нас было изобилие. Сейчас не знаю, как люди живут на эту нищенскую зарплату. Наши 50 долларовых миллиардеров — это 50 миллионов нищих в стране.
— Вы говорите, раньше было лучше. Раньше — это когда?
— В советское время, конечно.
— Но экономическая ситуация была разной. Какой период истории Советского союза вы считаете временем изобилия и благополучия?
— Семидесятые и восьмидесятые практически до конца. До девяностых чуть-чуть не дотянули.
— Ваши забайкальские однопартийцы сказали нам, что считают исход выборов решённым делом, и что цель кампании не избрать президента, а организовать рабочих на борьбу за права. Вы согласны?
— Да. Именно самоорганизация рабочих может изменить дело. А пока только нытьё — «с нами делают, что хотят». В таких случаях отвечаю: не что хотят, а что мы им позволяем. Всюду невыплаты, задержки зарплат, рабочему в Питере не на что хлеба купить — куда уж дальше, не знаю. [Ничего не изменится], пока рабочие не сообразят, что это их 100 миллионов, а не всякой сволочи, которая устраивает нам хороший капитализм.
Вернули страну на сто лет назад и говорят, что коммунизм — тупиковая ветвь [развития государства], что его быть не может. Что за чушь?! Рабочим нужно задуматься на минутку, что имели, и что теперь. Но все бояться.
— Кого вы понимаете под рабочими? В том же Забайкалье осталось не так много промышленных предприятий.
— Всех трудящихся. Противоборство классов растёт, но не все понимают это.
— Вы считаете, что классовая борьба до сих пор актуальна?
— Конечно. А что ещё?
— Сейчас ведь нет такого чёткого разделения на классы, сословия, как сто лет назад.
— Оно сейчас ещё чётче проявляется. Сто лет назад неграмотный народ был как будто бы грамотнее политически. Нужно самоорганизоваться и держать своё. Буржуи между собой грызуться, постреливают даже, но против рабочих стеной стоят. До [пролетариата] пока не доходит, что только их организованное движение может изменить всё.
— Ваше отношение к Коммунистической партии России: насколько они идеологически близки?
— Совершенно уже не близки. Они говорят: голосуйте за нас, и всё. Считают, будто выборами можно что-то изменить, а нас видят противниками. Будто мы хотим у них что-то отнять. Хотя, у них действительно есть, что отнимать. А вот у «РОТ Фронта» нет миллионеров-спонсоров.
Капитализм нам [россиянам] не нужен совершенно. Может, нескольким сотням. А рабочим что? Даже просто трудящимся. Заводы-то позакрывались — настоящих рабочих осталось не так много. Когда работы нет, всё прахом идёт: жильё, учёба, лечение.
— На этих выборах КПРФ выставила Павла Грудинина, не члена партии. Для многих он — главная альтернатива действующему президенту. Как вам его кандидатура?
— Он побывал, наверное, во всех партиях: и в «Единой России», и в «Яблоке». Может, он и неплохой мужик, но таких перевёртышей я недолюбливаю. Не бывает бывших коммунистов — такие [по-настоящему] не были ими никогда. Или карьеру строили, или ещё что. Нужно быть предателем и подлецом, чтобы подстраиваться, перекрашиваться по-быстренькому.
Тридцать лет строят капитализм — ничего не получается, но все боятся признать. Ещё втюхивают цирк с этими выборами.
— Вы не считаете выборы эффективным политическим институтом?
— В настоящее время выборы — просто шоу. Всё известно заранее.
— При этом вы неоднократно участвовали в выборных кампаниях разных уровней в Петербурге. Почему, как считаете, попытки оказались безуспешными, что помешало стать депутатом?
— Ну как что…
— Тогда вы также скептически относились к выборам?
— Нам [«РОТ Фронту»] нужна была большая известность. Для многих единственный коммунист — Зюганов. Дискредитировал он всех. Попробуй теперь [народ] переубедить.
— И что делает партия, чтобы найти сторонников? Как организовать рабочих, если о вас не знают?
— Разговаривать с ними. Призывать. Вроде они все понимают, но страх потерять работу [сильнее]. Только обо мне узнали на заводе, сказали: рабочий должен работать, выполнять — указания начальства, а в политике делать нечего. Когда организовала профсоюз на «Электросиле», сразу же давление началось. Чтобы не общалась с рабочими, меня посадили в помещение, где должна была находиться, никуда не выходя. Долго не могли уволить, но потом нашли причину — и всё за агитацию, за борьбу за повышение зарплат.
— Путин объявил о выдвижении на новый срок перед рабочими завода «ГАЗ», и они его единогласно поддержали.
— Ах, эти восторги показные при появлении Путина… На том заводе работало 116 тысяч, а сейчас — шесть, которых нарядили и согнали встречать [президента] (по информации ИА «Нижний Новгород», в 2009 году после сокращений на заводе остались 11,5 тысячи сотрудников — ред.). Восторг [от того], что хотя бы их оставят и не сократят. Мы [«РОТ Фронт»] так не можем: придти на завод и спасти всех.
— Как кандидат в президенты каким вы видите будущее России?
— В социализме.
— В его брежневском варианте образца семидесятых-восьмидесятых?
— Нам не надо прежнего — нужно идти вперёд. Общество развивается вверх. А если оно отступает даже на сто лет назад, цивилизация вообще гибнет без развития, без революций.
Не должны предприятия принадлежать частникам. Вот, говорят, государство — неэффективный собственник, но какого хрена ты так управляешь государством, что оно стало неэффективным. У капитализма нет будущего, он давным давно загнил. [Смеётся.] Переходить от одного кризиса к другому — такое может привести только к полному краху. После социализма [в стране] капитализма быть не может, можно построить только то, что мы сейчас имеем: бандитский, преступный [мир]. Нам [до экономического] уровня 1990 года очень далеко — и мы его не достигнем с нынешним правлением.
