Тула: Администрация города покрывает беспредел

Интервью с жителями улицы Лескова

Наш корреспондент взял интервью у Мухиной Людмилы Николаевны и Толкачевой Марины Викторовны об их злоключениях с влиятельным соседом Сергеем Кузиным и владельцем самостроя Коноваловым, произошедших в Туле.

Предыстория

Марина Викторовна. Это было, знаете, 2012-й год. Они пытались разрыть канализацию на нашей улице (чтобы незаконно проложить новую ветку к самострою, построенному — прим. редакции). Мы обратились к Чернышу, прокурору области — все прекратилось.

Потом они пытались через год, в 2013-м году. Обратились к Груздеву, губернатору на тот момент. Тоже одним письмом все прекратилось. Но когда пришел новый губернатор Дюмин, они под шумок, видимо, пока он входил в новую должность, затеяли это дело. Дом этот уже столько лет стоит и надо решать вопрос.

В результате с Дюминым у них это прошло. Они договариваются с Водоканалом, Горгазом, прокуратурой (на тот момент областной прокурор — Козлов). Всё перекрыли со всех сторон и за два дня «забомбашили» канализацию внаглую.

Приезжала полиция, написали в прокуратуру. Через 30 дней, когда уже зарыли, дает четкий ответ — нарушений нет. А здесь не может быть ее ни по строительным, ни по экологическим нормам. Больше того, на тот момент действовало постановление Администрации области, в котором было сказано, что никто не имеет права прорыть другую канализацию, если уже есть действующая. Всё нарушили.

А прокуратура дает ответ — нет нарушений.

Людмила Николаевна. Тут участки под ИЖС. Дом здесь не должен стоять по определению.

М.В.Как бы мы шум ни поднимали из-за этого дома, он нас мало интересовал. Нас интересовала своя жизнь, безопасность.

Что получается в результате? Канализация лежит, мы бьемся 7 месяцев — пытаемся пробиться к Дюмину, нас не пускают к нему.

Корр. А что они говорят?

М.В. Да ничего! Они отписываются, не записывают на прием, посылают к кому-то еще, к Дьячкову, министру строительства Шевченко, к кому угодно. Близко к губернатору нас не подпускают, понимая, что если до Дюмина это дойдет — он все прекратит.

Он бы и прекратил, Дюмин, но вопрос в том, что мы не могли до него добраться.

М.В. И вот, в 17-м году мы разрабатываем технологию. На субботнике, в котором принимает участие губернатор, я бросаюсь на грудь к Алексею Геннадьевичу. Кричу там просто страшенным криком. Он, естественно, меня приглашает в тот же день, все выслушивает, но дело уже было в суде.

За 8 месяцев бездействия власти… это мы потом уже все поняли, что это была их мысль — власти.

Л.Н. Специально. Мы подали документы и карманный судья нам сразу сказал, что мы проиграем этот процесс, однозначно.

М.В. Судья Крымская. Она узаконила эту канализацию.

Конфликт обостряется

М.В. После этого что началось… Батюшка в том доме. Он скандалит с Кузиным. Кузин дважды его избивает.

Корр. Кузин — это, получается, кто? Поджигатель?

М.В. Хозяин. Да. Дважды избивает батюшку.

Корр. А он, получается, связан с этим домом-самостроем?

Л.Н. Они дали ему денег. Когда мы были в Народном Фронте, он сам (ред. владелец самостроя) признался, что дал ему (ред. Кузину) 450 000 рублей, чтобы он провел канализацию, а вот эти все — они к нему подключатся. Потом Кузин решил, что заработает на этом, потому что, когда в частную сеть врезаются, люди платят. Он согласился.

Канализацию закопали как попало, во-первых. Во-вторых, учитывая размер нашей улицы, вы видели, просто технологически невозможно проложить вторую канализацию, ничего не нарушив. На других улицах можно, у нас — нет.

Л.Н. Когда начинается конфликт Кузина с этими соседями (ред. со священником), у них горит дом.

Причем причину пожара так и не установили — в документах она не указана. Полностью-то он сгорел по халатности пожарных, потому что они до конца не пролили и уехали, не оставив дежурный экипаж. И после первой проливки мы заходили в дом — выгорело пианино. Пожар начался с пианино. Там даже розетки электрической нет, там нечему гореть вообще, и вынесли все иконы. И тишина. А у них были иконы довольно старинные, потому что династия.

Корр. То есть не просто подожгли, а еще и ограбили?

Л.Н. Да. Сожгли этот дом.

Буквально на следующий день к ним подходят и просят продать этот участок. На следующий же день после пожара. Это на что-то наталкивает?

М.В. Дважды он избил, и ни разу уголовное дело не завели.

Л.Н. Два раза Николай Григорьевич подавал заявление.

Корр. Николай Григорьевич?

Л.Н. Батюшка, его так зовут. Ему невыгодно, чтобы афишировался сан, сами понимаете.

Л.Н. Он подавал заявление в полицию, снимал побои, судмедэкспертиза. Дело не завели ни разу, сказали: «Вы знаете, один удар — это не побои».

Хотя, сами понимаете, что с одного удара можно убить, тем более человеку глубоко за 60, а там — молодой здоровый мужик.

Начало политических акций

Л.Н.Дальше. Мы и с пикетами стояли на площади Ленина.

С пикетами стояли в Москве. Марина Викторовна — возле прокуратуры Генеральной, я стояла на Красной площади с пикетом

Мы организовывали митинг здесь — народ протестовал. Мы куда только не писали, куда только не обращались.

Обращение к Путину В.В.
Обращение к Авилову Е.В.

Л.Н. Мы обращались к депутатам от Единой России, в Народный Фронт, в Прокуратуру, в ЛДПР Жириновскому. Бесполезно!

Причем самое страшное, что мы, жители, его не первый год знаем, мы его на видео опознаем. Это он. Поджёг дом наш именно он.

Вы понимаете, он проиграл суд, он должен был исправить все эти ляпы, которые допустил. А, соответственно, восстановить асфальтовое покрытие, стоимость его была больше 3 миллионов рублей. Конечно, невыгодно. И канализацию переделать.

Естественно у него там… злоба. Человек очень злой, человек очень по-хамски себя ведущий.

Корр. Он кто вообще?

Л.Н. Он? А кто его знает. Говорят, бывший мафиози.

М.В. Официально предпринимателем себя описывает. Но вопрос-то в чем?

М.В. Дважды избивает человека, соседа, и никаких уголовных дел. Сгорает дом полностью и никакого уголовного дела. Власть поддерживает.

Насилие продолжается. Реакция властей

М.В.Что он делает дальше? Он избивает моего супруга (после замечания о выгуливании собак без намордника — подходит и внезапно бьет лопатой по голове — прим. редакции). Избивает до сотрясения мозга, до больницы, до выбитых зубов, до сломанного носа. Лежал 21 день в больнице. Все его видели, какой он был побитый-избитый, как его до «скорой» провожали. И свидетели были — как избивали, все! Вы понимаете, что происходит?

Приезжают из Центрального РОВД Чернышев и Семенов и объявляют… Я, конечно, в потрясении, как его увезли, ждем полицию… Я говорю: «Вы понимаете, он весь в крови!» И на что мне Чернышев и Семенов: «Да с чего вы вообще взяли, что это — кровь вашего мужа? Это кровь Кузина».

Корр. А Чернышев и Семенов — это кто?

Л.Н. Представители наших правоохранительных органов. Дознаватели.

М.В. Людмила Николаевна говорит: «Всё понятно, Марина Викторовна, мы идем завтра в Службу собственной безопасности». Мы пошли — ничего это не дало. Их не наказали — до сих пор служат.

Потом трижды мы пытаемся открыть уголовное дело, не открывают. Муж избит, наглухо мой. Просто наглухо. До сих пор в течение года периодически лежит в больнице — черепное давление.

На четвертый раз, наняв очень серьезных адвокатов в Туле, очень дорогих, открывают уголовное дело — на Кузина за избиение моего мужа. Но тут же. Тут же! Открывают и на моего мужа — что он избил Кузина.

Кузин берет больничный и весь этот год сидит на больничном. Полицию даже не интересует, кто ему выписывает этот больничный.

Мы, жители, говорим — так он ходит, кирпичи таскает, дом строит, за рулём ездит. Полиции всё равно! Приехали в больницу дознаватель Лагутина с двумя понятыми допрашивать моего мужа, который лежит под капельницей… Врачи говорят: «Вы что, ошалели совсем что ли, вы что творите за беспредел?!» Их разворачивают.

Кузину — вообще ничего, сел на больничный и сидит. Моему супругу оформили подписку о не выезде. Ему по службе надо в Москву, а он не может выехать, его полиция не выпускает. Понимаете? Нашли преступника! Через суд снимаем эту подписку о невыезде, потому что она не обоснована — он не является преступником. Пострадавшим.

М.В. Дальше следователи передают вещественные доказательства из одного дела в другое, ослабляя вину Кузина и усиливая — моего мужа. Состряпали внутри органов!

Опять в суд подаем на незаконные действия полиции.

Дальше мы жалуемся везде, у нас адвокат Зубарев — настоящий профессионал. Передают дело от дознавателя в Следственный Комитет, следователь Лазарева.

Когда следователь на встрече с супругом раздраженно: «Учтите, что ваше дело на контроле у генерала Галкина!»

Вы представляете уровень?! Генерал Галкин где, и где — мы? Это с чего вдруг генерал Галкин держит на контроле дело моего супруга?!

Поджог дома Марины Викторовны

М.В. Администрация схлестывается с Прокуратурой, с полицией области и нас уничтожают, понимаете?! Нас не только запугивают, нас уничтожают!

Наш дом подожгли с уверенностью, что мы сгорим. В 4 часа утра дом, отделанный пластиковым сайдингом, был зажжён в месте, где располагалась спальня. Мы бы задохнулись, не выбежали.

М.В. Что делает полиция? Когда мы проводили здесь митинги, они ходили по домам и запугивали жителей. Есть такой участковый Романов — он ходил по домам и говорил: «Вы что, на митинг ходите? У вас будут проблемы на службе, на работе. Вы против кого прёте?»

Л.Н. «Почему на Авилова (глава Администрации города — прим. редакции) прёте?»

М.В. Да. И это — работник полиции.

Когда произошел поджог, в 4 утра — вызываем полицию. Приезжают — нужны понятые. Мы с Людмилой Николаевной не виделись, она — в соседнем доме. Нас здесь допрашивают, её — в соседнем доме. Мы обе опознаём Кузина. Видео смотрим и опознаем — это Кузин. Если честно — обалдели. Не думали, что на такое способен.

Л.Н. Когда я на телефоне посмотрела видео, засомневалась, но, когда полностью увидела видео, как он один раз вышел, похлопал по карманам, вернулся, через минуту опять вышел спокойно. Я была уверена, что он. Даже когда надел медицинскую маску. Ну, извините, фигуру, походку, манеры, телосложение не скроешь. Мы его как облупленного знаем уже.

М.В. Мы одновременно в 4 часа утра, в ночь с 20 на 21 апреля, опознаем Кузина. Что должна сделать полиция? Вломиться к нему, правильно? Бесполезно! Только в понедельник, через двое суток, когда поднялся шум в СМИ по всей России, они ночью пришли к нему. Ночью, понимаете? Через двое суток! За это время можно было на Кипр слетать.

На сегодняшний момент (15.05) Кузин опять на больничном, не является к следователю, следователь разводит руками: «У него документ». Я Кузина только в эту субботу сфотографировала (11.05) — подошла, он за рулем. Ездить на автомобиле он имеет возможность, быть у следователя — не имеет.

Л.Н. От экспертизы ногтей он отказался, от полиграфа — отказался, а Марину Викторовну заставили пройти полиграф. Якобы она для самопиара подожгла свой дом, потому что она будет баллотироваться в депутаты по городу.

М.В. Мы знаем Голика Антона Валерьевича, заместителя начальника отдела уголовного розыска. Он со мной встретился и говорит: «Марина Викторовна, понимаете, в чем дело, мы должны исключить, что вы организовали поджог собственного дома».

Я, если честно, обалдела. Это как так? «Но вы же баллотируетесь в депутаты от КПРФ, вас выдвигает партия, поэтому, чтобы поднять свой рейтинг, вполне возможен этот вариант. Если бы вы согласились пройти полиграф, что вы не оговариваете Кузина, что это на самом деле не вы, а Кузин».

Я говорю: «Да, пожалуйста! Хоть пять полиграфов!» И я в этот же день прошла полиграф. Учитывая то, что делает полиция, Администрация и Прокуратура, они могут сказать, что это не Кузин шел, а я — бежала. Просто меня никто не узнал. Я уже четыре раза была допрошена. Кузина там нет — полиция утверждает, что у него больничный лист.

М.В: Нас всех переубивают, потому что у нас все дома стоят близко, они деревянные. Вся улица бы запалилась. Полиция ничего не делает по указанию генерала, а генерал, потому что сплелся с Администрацией.

Вот, понимаете, что происходит?! Улицу Лескова, жителей уничтожают. Нас запугивали — мы не испугались.

Что дальше?

Л.Н. Самое страшное, что все это время человек ведет себя отвратительно, обзывает, хамит… он говорит, что ничего ему за это не будет. Ничего не будет!

М.В. «Вы — дураки! Не понимаете, какие у меня завязки».

Л.Н. «Мы с Авиловым — друзья, и мне ничего не будет!» И ему действительно ничего не бывает. Он до сих пор продолжает нам угрожать: «Я вас всех поодиночке порежу и всех вас пожгу».

У меня внук, его комната как раз приходится на угол Марины Викторовны. Он перебрался спать в комнату к дедушке. Я у него спрашиваю: «Кость, почему ты ушел?». Говорит: «А здесь к выходу ближе, если подожгут».

М.В. Понимаете, до чего мы дожили?! В это время фабрикуют дело на потерпевшего избитого, который лежит в больнице с таким диагнозом, и на него фабрикуют уголовное дело, которое на контроле у генерала!

М.В. Я верила в то, что чиновники нам для того, чтобы жилось лучше. Никогда не думала, что наша власть может делать такие низкие, гадкие вещи против народа, который платит им зарплату. Поэтому именно сейчас я иду в депутаты! В 55 лет! Потому что я не хочу больше молчать.

Пусть на городском уровне, но я буду делать свое дело. Честно. А прибьют, значит прибьют. Неоднократно угрожали, по телефону и на улице. К Людмиле Николаевне подходили, мне звонки были. И мне полиция издевательски говорит: «Марина Викторовна, а почему вы не обращались?». К кому — к вам?

Л.Н. А толку? Вы что искать будете?

М.В. А вопрос закрывался элементарно — подключиться к общей канализации и жить спокойно.

М.В.Если бы Коновалов, хозяин этого самостроя, понял, что у него один выход, что он никого не подкупит, никто ему не пойдет навстречу он бы сделал бы так, как положено.

Во всем виноваты чиновники. Во всем. Я в этом уверена.

Ну, поставьте нас и расстреляйте теперь.

Л.Н. И самое страшное то, что преступник ходит на свободе. Он проходит в качестве свидетеля и продолжает нам угрожать. Смеётся над нами.

М.В. Местные СМИ пишут только то, что нужно власти. На митинге были, пишут, что мы сами не знаем, что хотим. Ну, подумаешь, канализация… Теперь-то мы знаем, что нужно на федеральные выходить, на независимые.

В «Человек и закон» Пиманова обращались, но здесь Дюмин… Куда он, Пиманов, полезет?

Редакция rotfront.su располагает диктофонной записью интервью