«Последний рубеж» поднялся против Власова

Изгнать власовщину из России!

На Аллее Памяти музея истории танка Т-34 в Подмосковье, в одном ряду с героями Великой Отечественной войны, висит портрет Власова. Под портретом — заплатка с надписью: «в 1946 году осуждён по обвинению в государственной измене, лишён воинского звания, государственных наград и казнён через повешение». Раньше под портретом предателя не была даже такой короткой подписи. Она появилась в результате многомесячного давления, которое жители пос. Луговая оказывали на директора музея Геннадия Панькина.

Та самая табличка со стенда

Та самая табличка со стенда

Поселок Луговая находится рядом с музеем. Место это легендарное: здесь в декабре 1941 года проходил Лобненский рубеж, от которого началось контрнаступление Красной Армии на Берлин. Рядом с железной дорогой, связывающей столицу с Талдомом и Дубной, стоит памятник «Последний рубеж» — самая близкая к Москве точка обороны города зимой 1941 года. На территории небольшого поселка воздвигнуто девять памятников, посвященных подвигам героев Великой Отечественной войны. В Братской могиле погребены павшие советские воины. Горячая точка нашей Истории… Когда жители Луговой обнаружили портрет Власова на Аллее Памяти, то сначала восприняли это как недоразумение и обратились к директору музея Геннадию Панькину за разъяснениями. В первом письме на вопрос луговчан, почему в музее воздаются почести военному преступнику, директор ответил буквально следующее:

«Информация на «Аллее Памяти» посвящена исключительно событиям обороны и перехода в контрнаступление советских войск на Лобненском рубеже в ноябре–декабре 1941 года. В связи с этим информация о войсковых формированиях и их командирах приведена применительно к данному временному периоду и отражает истину на том момент истории нашей страны. На стендах представлены точные справки, полученные в государственных архивах Российской Федерации, без каких-либо комментариев со стороны научных сотрудников музея. При подготовке материалов сотрудники музея консультировалась как с Институтом военной истории, так и с ветеранскими объединениями Москвы и Московской области.

Замечу, что с 2011 года, кроме вас, только три человека обратились в музей с личными вариантами анализа представленной информации. Это – подтверждение вашего хорошего знания истории страны. С удовольствием примем ваши предложения по совершенствованию экспозиции музейно-мемориального комплекса.

С наилучшими пожеланиями директор музейно-мемориального комплекса «История танка Т-34» Г.И.Панькин».

Воспользовавшись обещанием принять предложения «по совершенствованию экспозиции музейно-мемориального комплекса» гражданам удалось добиться от руководства музея появления скромной пометки об осуждении за госизмену под портретом предателя. К тому же трактовать подобную неоднозначную надпись можно и таким образом, что Власов был героем, но несправедливо пострадал от «страшных сталинских репрессий». Поняв, что вежливые переговоры воспринимаются Панькиным как слабость, жители Луговой решили перейти в наступление. К тому же, занозой в сердце сидела усмешка директора музея о том, что с 2011 года лишь трижды нашлись люди с «хорошим знанием истории страны», спросившие его о портрете предателя. В результате на «Последнем рубеже» образовалась группа, решившая, для начала, провести опрос среди жителей Луговой. Вопрос был один: что делать с портретом Власова на стенде Аллее Памяти музея истории танка Т-34? Участникам предлагалось четыре варианта ответа: (1) снять портрет предателя со стенда, а директора музея — со своего поста; (2) снять только портрет, директора пока не трогать; (3) – сделать подробную подпись под портретом Власова и оставить его висеть на стенде; (4) ничего не делать. Луговая – очень небольшая станция, опрос проводился всего несколько часов. Несмотря на это, активность граждан стала неожиданностью даже для организаторов акции. Люди с готовностью голосовали сами, а потом еще приводили знакомых и родственников, чтобы те тоже поучаствовали. Всего в опросе приняли участие 213 человек. Наибольшее число (114) проголосовало за снятие портрета, 84 человека потребовали более решительных мер и высказались не только за снятие портрета Власова, но и за снятие со своего поста директора музея, допустившего глумление над Памятью. Двенадцать человек посчитали, что будет достаточно добавить надпись под портретом Власова, информирующую о том, что он является военным преступником, однако портрет может остаться на стенде Аллеи Памяти. Интересно, что из трёх человек, проголосовавших за то, чтобы не делать ничего, двое мотивировали свой выбор тем, что «раз большинство за другие варианты, то я выбираю этот!»

.Еще больше, чем показательные цифры, интересна та страстная дискуссия, которая не утихала у стенда с опросом. Тем, кто надеется, что в нашем обществе всё окончательно уснуло мертвецким сном, такой накал страстей пришелся бы не по вкусу!

На стенде и предатель и герои войны

На стенде и предатель и герои войны

Больше всего людей возмутило появление портрета военного преступника в таком месте, где его можно было ожидать меньше всего – в музее, посвященном Великой Отечественной войне и военной истории! Размещение портрета Власова в одном ряду с нашими героями на Аллее Памяти подавляющее большинство граждан расценивают как акт внесудебной реабилитации военного преступника. Многих воспринимали действия руководства музея как акт почитания коллаборциониста, нарушившего военную присягу, предавшего боевых товарищей, как желание оправдать командира, сдавшего свою Армию и служившего врагам Отечества. Невозможно себе представить, что такое происходит в стенах музея военной истории! Настоящие военные должны расценить подобное нахальство как плевок им в лицо, как насмешку над их верностью присяге.

Если бы портрет Власова повесили внутри музея, как часть экспозиции, рассказывающей о битве под Москвой, и снабдили бы его достоверными архивными свидетельствами из биографии Власова, то это была бы одна ситуация. Но портрет коллаборциониста водрузили на Аллее Памяти, в одном ряду с портретами А.И. Лизюкова, П.Н. Куликова, Л.М. Сандалова, М.И. Малышева, Н.С. Солодовника и не написали ни слова про службу Власова у фашистов. Согласитесь, это уже совсем другое дело!

Появление портрета Власова, при полном отсутствии каких-либо исторических справок о его роли в Великой Отечественной войне, ставит под вопрос профессиональный уровень сотрудников музея. К информации, представленной в музеях, у людей существует величайший уровень доверия. Мы приводим к этим источникам исторических знаний своих детей, чтобы младшее поколение «испило из реки по имени ФАКТ». Что же мы наблюдаем в подобном случае? Приходит ребенок в музей истории танка Т-34, ему показывают героев Родины, среди которых торчит Власов, рассказывают о подвигах защитников Москвы. Молодой человек смотрит на портреты, запоминает имена. И никто из сотрудников музея не удосуживается сказать детям о страшном предательстве Власова, оправдывая это тем, что «Информация на «Аллее Памяти» посвящена исключительно событиям обороны и перехода в контрнаступление советских войск на Лобненском рубеже в ноябре–декабре 1941 года. В связи с этим информация о войсковых формированиях и их командирах приведена применительно к данному временному периоду и отражает истину на том момент истории нашей страны». Трюк довольно примитивный, но хорошо работающий и поэтому его часто используют для героизации убийц типа Маннергейма («ну он же действительно был заслуженным русским генералом!») или Колчака («ну он же и правда был полярным исследователем!»). Тем более странно видеть подобное в очаге патриотического воспитания.

К обсуждению насколько случайно было появление портрета Власова в музее истории танка Т-34, мы еще вернёмся, а пока продолжим оценивать профессиональный уровень работников музея. Если они действительно, как подобает настоящим историкам, чтят факты, то при подготовке стендов обратились бы за информацией в архивы. Кстати, что касается Власова, то им не пришлось бы даже особо утруждать себя: в 2015 году совместными усилиями Федерального архивного агентства, Российского государственного архива социально-политической истории, Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного военного архива, Архива Президента Российской Федерации, Управления регистрации и архивных фондов Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, Российского исторического общества и Германского исторического института в Москве был издан двухтомник «Генерал Власов: история предательства».

Трёхтомник находится в свободном доступе в интернете. В нём собраны архивные материалы по Власову, коллаборционистскому движению, РОА и преступлениям власовцев. В предисловии к этому фундаментальному труду особо подчеркивается, что на попытках реабилитации Власова и РОА судебными властями Российской Федерации была поставлена жирная точка.

«В 2001 г. на волне кампании по реабилитации жертв политических репрессий Общероссийское политическое общественное движение «За веру и Отечество» в лице иеромонаха Никона (Белавенец) обратилось с заявлением о реабилитации А. А. Власова и других лиц. В порядке надзора Генеральная прокуратура Российской Федерации 22 июня 2001 г. внесла протест по уголовному делу в отношении осужденных к высшей мере наказания руководителей РОА и КОНР. По мнению прокуроров, собранные доказательства свидетельствовали о том, что указанные лица осуждены обоснованно и мера наказания соответствует тяжести содеянного. В связи с этим ходатайство о реабилитации Власова и его сподвижников удовлетворению не подлежало.

21 ноября 2001 г. протест Генеральной прокуратуры Российской Федерации рассмотрела на своем заседании Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации. Военная коллегия определила, что А. А. Власов, Т. Н. Жиленков, В. Ф. Малышкин, Ф. И. Трухин, И. Л. Благовещенский, Д. Е. Закутный, М. Л. Меандров, В. И. Мальцев, С. К. Буняченко, Г. А. Зверев, В. Д. Корбуков и Н. С. Шатов, являясь военнослужащими Красной армии, нарушили воинскую присягу, изменили Родине, в разное время перешли на сторону фашистской Германии, то есть на сторону врага. По заданию руководителей фашистской Германии они проводили деятельность, направленную на вооруженную борьбу против Советского Союза. Их действия носили согласованный и совместный характер, были объединены единым умыслом и достижением единого результата свержения при помощи фашистской Германии и ее вооруженных сил Советского правительства, ликвидации существовавшего строя, установления на территории Советского Союза профашистского государства. Власов и его сподвижники участвовали в организации, образованной для подготовки и совершения общественно опасных государственных преступлений, что повлекло за собой тяжкие и необратимые последствия – умышленное уничтожение советских граждан, ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости и неприкосновенности его территории. Поэтому они обоснованно осуждены за преступления, предусмотренные ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменщиков Родины из числа советских граждан и их пособников», а также Статьями 58–1, «б», 58–8, 58–9 и 58–11 УК РСФСР и реабилитации не подлежат». Из Предисловия к сборнику «Генерал Власов: история предательства: В 2 т.: В 3 кн.» М.: Политическая энциклопедия, 2015.

Руководство музея объясняло появление портрета Власова на Аллее Памяти огромным вкладом бывшего генерала в проведение военных действий под Москвой осенью-зимой 1941 года. Однако это очень спорный исторический вопрос. Мнения по этому поводу разные: одни вменяют командование 20-й Армией Власову в заслугу, другие же говорят о том, что реально командовал войсками его заместитель Сандалов. Последние ссылаются на документальные свидетельства о том, что в ноябре 1942 года Власов лежал в госпитале. В то же время он числился командующим 20-ой армией Западного фронта. Тогда, в ноябре, Армия находилась в стадии формирования. А ее военный Совет, желая быстрее видеть своего командующего, постарался его разыскать. На запрос главного управления кадров из Штаба Юго-Западного фронта пришел вот такой телеграфный ответ:

«Генерал Власов сможет быть направлен не ранее 25 тире 26 ноября связи продолжающимся воспалительным процессом среднего уха. Начальник штаба ЮЗФ Бодин зам начальника военсанупра ЮЗФ Бялик»

Кроме того, существуют воспоминания самого Сандалова. В сборнике статей и воспоминаний, вышедших к юбилею Московской битвы, Сандалов написал:

— А кто назначен командующим армией? — спросил я.
— Недавно вышедший из окружения один из командармов Юго-Западного фронта, генерал Власов, — ответил Шапошников. — Но учтите, что он сейчас болен. В ближайшее время вам придется обходиться без него. Ехать в штаб фронта у вас уже нет времени. Кроме того, у меня есть опасение, что войска вашей армии могут раздать в новые оперативные группы. У командиров этих групп нет ни штаба, ни связи для управления боем, ни тыла. В результате такие импровизированные оперативные группы через несколько суток пребывания в боях становятся небоеспособными.
— Не надо было расформировывать корпусные управления, — заметил я.
— Напутствие мое вам такое, — перебил меня Шапошников, — быстрее сформировать армейское управление и развернуть армию. Ни шагу назад и готовиться к наступлению»

(Битва за Москву. М.: Московский рабочий, 1966)

Появление Власова в Штабе 20-й армии Сандалов датирует 19 декабря 1941 года.

«В полдень 19 декабря в селе Чисмене начал развертываться армейский командный пункт. Когда я и член Военного совета Куликов уточняли на узле связи положение войск, туда зашел адъютант командующего армией и доложил нам о его приезде. В окно было видно, как из остановившейся у дома машины вышел высокого роста генерал в темных очках. На нем была меховая бекеша с поднятым воротником. Это был генерал Власов»

(Битва за Москву. М.: Московский рабочий, 1966)

Спустя полвека после битвы под Москвой, в 80-х годах, свидетельство Сандалова зафиксировал военный историк Александр Колесник, который встречался с генералом и расспрашивал его о заслугах Власова в обороне столицы.

«В середине 80-х годов мне довелось с ним (Сандаловым) встретиться в военном госпитале в Болшеве. Меня поразил его внешний вид: в коляске, абсолютно беспомощный старик, но яркие глаза и очень такой характерный голос. Я ему задал вопрос: «Скажите, пожалуйста, какова роль Власова в битве под Москвой?» Он на меня посмотрел и сказал: «Молодой человек, я Вам скажу, что он украл мою высшую воинскую доблесть, которую я проявил здесь, под Москвой. В Армии он, практически, не появлялся. Он постоянно находился почему-то здесь, под Москвой, в гостинице центрального дома Красной Армии с адъютантом и Вороновой. Я пытался посылать ему документы, но мне их он возвращал. А когда я прибыл к нему для разговора по данному вопросу, он сказал, ты чего, хочешь меня подставить? Ты Армию сформировал, ты разрабатывай, ты и отвечай!»

Цитата из документального фильма «Власов: подлинная история»

Другой военный историк — профессор Николай Андронников — приводит свидетельства из иного источника:

«Власов находился в Москве, якобы раненый был. Я точно не могу сказать. И вспомнил о нем в разговоре о 20-ой Армии, знаменитый документалист, кинорежиссер Кармен, который, в ходе контрнаступления наших войск, по его заявлению, сопровождал штаб и аппарат Власова, начиная с Подмосковья до выхода 20-ой Армии на рубеж реки Лама и Руза. Кармен выразился без комментариев: «Власов не командовал Армией, а ехал со своим штабом, или в сопровождении определенной группы офицеров вслед за наступающими войсками. Действительно командовал войсками Армии в ходе контрнаступления под Москвой Сандалов»».

Цитата из документального фильма «Власов: подлинная история»

Сторонники версии о том, что Власов осуществлял реальное командование войсками в ходе московской операции, а потому заслужил упоминания в летописях, ссылаются, например, на статью Алексея Исаева «Командовал ли А. А. Власов 20-й армией в декабре 1941 г.?», в которой автор приводит фотографии двух приказов Штаба Армии от 1-го и 7-го декабря 1941 года, за подписью Власова.

Как видим, вопрос о вкладе Власова в победу под Москвой остается открытым. Развеять туман домыслов и мифов, сгустившийся над этим историческим событием — обязанность военных историков и специалистов архивного дела. Запрос у общества на ясность в этом вопросе — огромный!

Конечно, были среди участников дискуссии по Власову и такие, которые оправдывали измену и говорили о необходимости «войти в положение человека, просто спасавшего свою жизнь». Однако их слабые аргументы разбивались о встречные вопросы оппонентов: может ли военный спасать свою жизнь ценой измены присяге? И как быть с примерами тех военачальников, которые, даже попав в плен, не опозорили свою честь? Если допустить, что спасение жизни оправдывает измену, то их жертвы становятся глупыми и неоправданными. Так что ли?

Из протокола допроса М. А. Меандрова от 21 февраля 1946 г.:

МЕАНДРОВ Михаил Алексеевич, 1894 года рождения, уроженца г. Москвы, Мало-Харитоновский пер., дом № 9, русский, б/п., образование среднее – окончил Московскую гимназию, сын священника. В Красной армии с 1918 г. по день пленения немецкими войсками – 6 августа 1941 г. в звании полковника. До момента задержания служил в РОА в звании генерал-майора.

«В январе 1945 г. ВЛАСОВЫМ я был направлен в лагерь военнопленных в район г. Нюрнберга, где содержались военнопленные генералы Красной армии и полковники. Цель поездки – предложить генералам и полковникам вступить в РОА. В указанном лагере из числа генералов содержались МУЗЫЧЕНКО, СНЕГОВ, КИРИЛЛОВ, ПОНЕДЕЛИН, ДОБРОСЕРДОВ, ЛАЗУТИН, ПРОХОРОВ, ЛУКИН и другие, фамилии которых не помню.

Мне пришлось беседовать с генералами ЛУКИНЫМ, ПОНЕДЕЛИНЫМ, ДОБРОСЕРДОВЫМ и КИРИЛЛОВЫМ, причем последние два вовсе отказались со мной говорить. ЛУКИН заявил, что он никогда не станет на путь борьбы с Советской властью, и просил передать Власову, что он стоит на прежней своей точке зрения. Как мне известно, Власов раньше пытался с ним беседовать, но получил такой же ответ, как и я. ПОНЕДЕЛИН также категорически отказался пойти в РОА. Видя такое положение, что генералы настроены против РОА и что беседа с ними никаких положительных результатов не дает, я решил больше никого не вызывать. Такие отрицательные ответы я получил от полковников, фамилии которых сейчас не помню. Вступать в РОА дал согласие только полковник СКУГАРЕВСКИЙ. По возвращении я доложил ВЛАСОВУ о том, что все генералы и полковники отказались пойти в РОА, причем проинформировал, что все генералы и полковники находятся в исключительно тяжелом положении. Власов мне сказал, что он знал, что эти лица в РОА не пойдут».

(Цитируется по книге «Генерал Власов: история предательства» Под ред. А. Н. Артизова. – М. : Политическая энциклопедия, 2015, том 2, стр. 628-629)

Из протокола допроса Ф. И. Трухина 11 июня 1946 г.:

ТРУХИН Ф. И., 1896 года рождения, урож[енец] г. Костромы, русский, из помещиков, бывший заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта, генерал-майор.

ВОПРОС: 17 июля 1945 г. вы в своих показаниях назвали генерал-лейтенанта ЛУКИНА. Что вам о нем известно?
ОТВЕТ: С ЛУКИНЫМ Михаилом Федоровичем я знаком примерно с 1925 г. Мне продолжительное время пришлось служить вместе с ним в Украинском округе. Затем, не помню точно в каком году, ЛУКИН был переведен на службу в Москву, где он впоследствии стал комендантом города, а в начале Отечественной войны командовал армией на Западном фронте и попал к немцам в плен. В 1942 г. я, находясь в лагере военнопленных в Цитенхорсте, от кого-то из военнопленных узнал, что ЛУКИН захвачен в плен в состоянии тяжелого ранения и находится в немецком госпитале. В сентябре 1942 г. я получил освобождение из плена и, находясь в лагере Вустрау в качестве руководителя курсов Восточного министерства, узнал, что ЛУКИН находится в Цитенхорсте, и выехал к нему. При встрече ЛУКИН произвел на меня впечатление сильно истощенного и исстрадавшегося инвалида. В разговоре мы рассказали друг другу обстоятельства своего пленения и о своем положении в плену. При этом я сообщил, что я из плена освобожден и состою на службе у немцев. ЛУКИН в ответ высказал свое враждебное настроение к немцам и уверенность в победе Красной армии над Германией. С началом антисоветской деятельности ВЛАСОВА ЛУКИН нужен был ему как личность, широко известная в офицерских кругах Красной армии, и ВЛАСОВ, в конце 1942 г. встретившись с ЛУКИНЫМ, предлагал ему войти в состав т. н. «Русского комитета» и подписать антисоветское обращение к народам Советского Союза, но ЛУКИН ответил отказом. Тем не менее ЛУКИН продолжал оставаться личностью, которую ВЛАСОВ и впоследствии я стремились привлечь на свою сторону для соучастия в проводимой нами антисоветской работе. Имея такие стремления, я в 1943 г. летом, будучи начальником учебного отдела Дабендорфских курсов фашистских пропагандистов, несколько раз встречался с ЛУКИНЫМ в лагере Вустрау, рассказывал ему о положении на фронтах и о проводимой Русским комитетом антисоветской деятельности. Я убеждал его в реальности наших планов по созданию Русской освободительной армии и предлагал ему пойти на службу к ВЛАСОВУ. Однако ЛУКИН иронически высмеивал ВЛАСОВА и его комитет и на мои предложения ответил отказом. В конце 1943 или в начале 1944 г. я узнал, что ЛУКИН за отказ служить в организациях Восточного министерства Германии переведен в французский лагерь военнопленных и содержится там на общих положениях. Договорившись с немецкой администрацией об размещении ЛУКИНА в Дабендорфе, я с офицером-«добровольцем» послал ЛУКИНУ письмо, в котором приглашал его приехать в Дабендорф, где обещал создать улучшенные условия и указывал при этом, что никто от него никакой работы требовать не будет.

ЛУКИН ответа мне не написал, но в устной форме через офицера передал, что благодарит меня за приглашение, но предпочитает оставаться в лагерях военнопленных. В декабре 1944 г. я с санкции председателя Комитета освобождения народов России (КОНР) бывшего генерала Красной армии ВЛАСОВА дал задание заместителю Гл. управления пропаганды КОНР МЕАНДРОВУ выехать в район Нюрнберга в лагерь, где содержаться пленные советские генералы, и выяснить, нельзя ли кого из них привлечь в КОНР. МЕАНДРОВ, возвратившись, сообщил, что он в этом лагере встречался с несколькими пленными генералами, в том числе и с ЛУКИНЫМ. ЛУКИН, так говорил МЕАНДРОВ, в разговоре с ним резко осудил деятельность КОНР, заявил, что вся эта затея обречена на провал, что Красная армия разбила немецкую армию, а с РОА тем более справится, и на предложение МЕАНДРОВА войти в состав КОНР ЛУКИН ответил отказом. Таким образом, ЛУКИН в немецком плену показал, что он твердо стоит на большевистских позициях и на сотрудничество с немцами и ВЛАСОВЫМ не пошел.

(Цитируется по книге «Генерал Власов: история предательства» Под ред. А. Н. Артизова. – М. : Политическая энциклопедия, 2015, том 2, стр. 337-339)

В ходе спонтанно возникшего на Луговой дискуссионного клуба по поводу висящего в музее портрета Власова, подавляющее большинство участников соглашались с тем, что архивные документы однозначно говорят о предательстве бывшего генерала. Профессиональный историк просто не мог закрыть глаза на подобные факты. Однако директор музея истории танка Т-34 Геннадий Панькин совершил подобное профессиональное преступление. Вопрос — почему?

Настала очередь подробно обсудить то, насколько случайно было появление портрета Власова в музее. Проблема поворачивается совсем другим боком, если принять аргументы людей, считающих, что появление портрета фашиста на Аллее памяти — сознательная акция. Аргументы в пользу этого тезиса выдвигались следующие. Во-первых, в частной беседе с одним из жителей Луговой, Панькин горячо рекомендовал изучать историю России по трудам Виктора Суворова. А это значит, что директор музея, как минимум, разделяет мировоззрение автора «Ледокола» и принимает его трактовку истории, не считаясь с историческими фактами и архивными документами. Во-вторых, Панькин был уличен в обмане, когда утверждал, что при создании стендов сотрудники музея консультировались с ветеранскими союзами. В ветеранских организациях подобную информацию не подтвердили! Значит, руководитель музея, осознавая, что позиции по этому вопросу у него шаткие, хотел подкрепить их за счет репутации ветеранов.

И, наконец, третий аргумент в пользу неслучайного чествования Власова в музее истории танка Т-34. Практически ни одно из мероприятий, проводимых руководством музея, не обходится без активного участия организации, которая называется Центр Живой Истории «Китежград». «Китежград» позиционирует себя как клуб реконструкторов истории, но перформансы этих реконструкторов оставляют впечатление рекламы фашизма. Руководитель «Китежграда» — Кирилл Хайров — на своей странице своего паблика «В Контакте» активно размещает посты сообщества «австрийский художник». Почитатели австрийского художника избегают называть его по имени — Адольф Гитлер — и довольствуются лишь фотографиями своего кумира и его приспешников. Приведем описание лишь нескольких постов Хайрова. Вот глава «Китежграда» делает перепост посвященный немецкому конструктору, разработчику первых баллистических ракет ФАУ-2 Вернеру фон Брауну, снабжая его своим комментарием «один из самых ярких мечтателей!». А вот в канун нового 2016 года Хайров размещает фото фашистов, за спинами у которых горят избы и сопровождает пожеланиями: «и пусть горит всё дерьмо уходящего года за нашими спинами! И этот огонь пусть озарит наш путь вперед!!!» (стиль автора сохранён). На странице Хайрова обнаруживаем постоянные «вкладочки» о братании советских воинов с фашистами: то совместное фото большой группы людей в форме бойцов Красной Армии и фашистов, мирно позирующих и чему-то счастливо улыбающихся; то наш советский солдат обнимает фашиста под комментарий: «нас объединяет любовь к истории!». А уж главный герой позирует перед камерой исключительно в фашистской форме. И свастика, свастика, свастика… Наглядевшись всех этих постов с фашистскими атрибутами, становится понятно, почему Хайров называет распоряжение Роскомнадзора о том, что демонстрация нацистской символики без целей пропаганды не должна трактоваться как нарушение закона — «полезнейшим документом». Вот с такими «реконструктарами» проводит совместные мероприятия музей танка Т-34 — очаг патриотического воспитания федерального значения.

И возникают законный вопрос: не одного ли поля ягоды крепкая дружба Панькина с подобным клубом, постоянные реконструкторские перформансы в музее и появление портрета фашиста Власова на Аллее Памяти?

Закон о пропаганде фашизма и его правоприменительная практика были досконально изучены наиболее решительными участниками опроса. Люди настаивали на том, что мало убрать портрет военного преступника, надо обязательно наказать человека, водрузившего его. «Портреты сами не вешаются! Их кто-то вешает!» — говорили люди. К сожалению, довольно размытые формулировки закона оставляет огромные щели для почитателей «австрийских художников» и власовых.

Обсудив руководство музея, которое либо сознательно, либо в результате низкого уровня профессионализма, водрузило портрет Власова на Аллее Памяти, люди задавались вопросом: а кто и каким образом контролирует работу музеев? Почему стала возможна ситуация, при которой руководитель государственного органа культуры имеет возможность распространять свои личные убеждения, используя вверенный административный ресурс? Хотелось бы обратить внимание законодателей на отсутствие наказания сотрудников федеральных организаций культуры, науки и спорта за использование своего служебного положения в подобных целях.

Неоднократно задавался жителями Луговой и другие вопросы, также адресованные к руководству департамента культуры РФ: по каким критериям подбираются кандидатуры на пост директора музея? Сдают ли претенденты хотя бы простейшие экзамены на знание истории? Обязаны ли повышать свою компетенцию на курсах повышения квалификации? Кстати, о нынешнем директоре музея истории танка Т-34 Геннадии Панькине неизвестно вообще ничего, даже какое у него образование. Может он и не музейщик вообще?

После того, как инициативная группа провела опрос среди живущих на «Последнем рубеже», в приемную Министерства культуры Московской области было направлено просьба о личной встречи для передачи коллективного заявления граждан. Еще оригиналы материалов не были переданы министру, а из Департамента уже был получен ответ за подписью начальника Управления музейно-выставочной работы Антона Валентиновича Горянова:

«…по мнению военных историков, несмотря на участие А.А. Власова в военной операции контрнаступления под Москвой в качестве командующего 20-й армией второго формирования, размещение портрета человека, осуждённого и казнённого по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 1 августа 1946 года, на Аллее Памяти не уместно. Департаментом дано поручение директору Музея удалить фотографию с информационного щита Аллеи Памяти. Благодарим вас за внимательное отношение к истории».

«Последний рубеж» приготовившийся было к длительной битве, воспринял такую поддержку с удивлением и радостью. По всей Луговой расклеили листовки со словом «Победа!» и выдержками из письма Антона Горянова.

В победных, завершающих обсуждениях, живущие у «Последнего рубежа», сделали вывод: охрана наших ценностей и священных мест всецело в наших собственных руках. Враг будет прятать яд в таких местах, где никому не придет в голову его искать и пытаться отравить этим ядом те колодцы, из которых причащаются молодые поколения. Дело каждого, кто чтит победы наших предков и нашу историю, не терять бдительности и охранять чистоту этих источников.