Кот, гулявший сам по себе

Памяти литературного критика Льва Александровича Аннинского

6 ноября 2019 года ушёл из жизни один из наиболее выдающихся отечественных литературных критиков второй половины XX и начала XXI века Лев Александрович Аннинский (1934 – 2019).

Кот, гулявший сам по себе

«Поэт в России больше, чем поэт». А литературный критик больше, чем литературный критик. Так повелось ещё со времен Виссариона Григорьевича Белинского (1811 – 1848). Это связано с тем, что литературная жизнь в России значительно более политизировала, чем на Западе. Для западного читателя литература – это приятное развлечение, для российского – школа жизни. За дискуссиями на литературные темы в нашей стране сплошь и рядом стояли и стоят жизненно важные политические проблемы. Так было и в XIX веке, и в советские времена, так это продолжается и поныне. Хотя интерес к художественной литературе (и к другим искусствам) в наши дни упал до западноевропейского уровня.

В нашей стране литературный критик такого масштаба, как Лев Александрович Аннинский – это крупная политическая фигура. И анализ его политических взглядов, трансформировавшихся во взгляды литературные, очень поучителен для посетителей левых сайтов.

Какое же место занимал Лев Александрович в политическом спектре нашей страны? Для ответа на этот вопрос полезно вспомнить историю.

Одним из ярких сюжетов российской общественно-политической жизни 19 века была борьба западников и славянофилов. По большому счёту, первых из них вдохновлял западный капитализм, вторых – какой-то не совсем понятный «феодализм с человеческим лицом».

Этот сюжет воспроизвёлся и в 20 веке в форме борьбы между либералами и т.н. «русской партией». О занимательных перипетиях этой борьбы можно прочесть в книгах таких авторов, как Александр Иннокентьевич Байгушев (род. 1933), Сергей Николаевич Семанов (1934 – 2011) и других.

Но сводить идейную жизнь XIX века к борьбе западников и славянофилов неправомерно. Ибо существовала и третья партия, позже получившая название «революционных демократов». Их яркими представителями были Виссарион Григорьевич Белинский (1811 – 1848), Александр Иванович Герцен (1812 – 1870), Николай Гаврилович Чернышевский (1828 – 1889), Николай Александрович Добролюбов (1836 – 1861), Дмитрий Иванович Писарев (1840 – 1868), Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826 – 1889). Революционных демократов (за исключением, быть может, А.И. Герцена), борьба славянофилов и западников просто не интересовала. Их интересовали реальные интересы трудового народа и возможные пути реализации этих интересов. В дальнейшем на базе идеологии русских революционных демократов сформировались русские марксисты и их левое крыло – большевики.

Русские (и не только русские) революционные демократы очень хорошо видели социальные противоречия как уходящего феодализма, так и наступающего капитализма. Ни тот, ни другой строй их решительно не вдохновлял. Они искали сильную альтернативу. И не в прошлом, а в будущем.

Нечто подобное происходило и в XX веке. Наряду с либеральной и русской «партиями» в общественно-политической жизни СССР существовала и революционно-демократическая партия. По своей численности она значительно уступала своим оппонентам, но зато сильно превосходила их по своему интеллектуальному уровню. Её наиболее яркими представителями был великий советский философ и искусствовед Михаил Александрович Лифшиц (1905 – 1983), выдающийся философ Эвальд Васильевич Ильенков (1924 – 1979), выдающийся историк и антрополог Борис Федорович Поршнев (1905 – 1972), выдающийся химик и философ Юрий Андреевич Жданов (1919 – 2006), палеонтолог и писатель-фантаст Иван Антонович Ефремов (1907 – 1972) и другие отечественные интеллектуалы сверхвысокого уровня.

Представители советского революционно-демократического лагеря не поддерживали ни либералов, ни «почвенников». Ибо ясно видели их ограниченность. Революционные демократы не шли на конфликт с официальной советской идеологией, поскольку разделяли многие советские ценности. И, в то же время, дистанцировались от некоторых сторон официальной идеологии.

Вопреки распространенному мнению, мир советской общественно-политической мысли не был биполярным. Он был триполярным.

Какое же место в этой триполярной системе занимал Л.А. Аннинский?

Кот, гулявший сам по себе

Литературно-критическая деятельность Л.А. Аннинского началась во 2-й половине 1950-х годов в эпоху так называемой оттепели. Развитие молодого критика очень напоминало развитие Александра Сергеевича Пушкина. Изначально Лев Александрович был либералом-шестидесятником (в 1950-х – 1960-х годах они ещё не перешли на антисоветские позиции). Но в либеральную среду он вписывался плохо. Ибо не воспринимал мир, как борьбу «наших» и «не наших», понимая, что у обеих борющихся сторон есть своя правда и своя неправда. Л.А. Аннинский очень хорошо видел противоречия реальной жизни и не был склонен их затушёвывать в угоду представлениям и предрассудкам «своего круга». Поэтому он так и не стал настоящим либералом. Точно так же, как А.С. Пушкин не сумел стать вполне своим в кругу декабристов. Хотя им и симпатизировал.

Не вписался Л.А. Аннинский и в «русскую партию». И всё по той же причине: он слишком хорошо ощущал противоречия, которые русская партия замечать не хотела. Хотя Аннинский и поддерживал дружеские отношения со многими представителями русской партии, в частности, с Вадимом Валериановичем Кожиновым (1930 – 2001).

Не присоединился Л.А. Аннинский и к революционным демократам, которые глядели на современную советскую действительность из далёкого будущего. Лев Александрович такой способностью не обладал. Научная фантастика его не слишком интересовала.

Внутренняя логика развития Л.А. Аннинского привела к тому, что он не примкнул ни к одному из трёх лагерей советской общественно-политической мысли, так и оставшись «котом, который гулял сам по себе». Благодаря такой позиции он хорошо видел сильные и слабые стороны позиций своих оппонентов, что придавало объективность его суждениям и делало их интересными для мыслящих представителей всех трёх лагерей.

При всём при том Л.А. Аннинский сделал очень серьезный шаг навстречу революционно-демократическому лагерю.

В молодости Лев Александрович по понятным причинам весьма скептически относился к литературе социалистического реализма. Но однажды, будучи уже зрелым критиком, он перечитал роман Николая Алексеевича Островского (1904 – 1936) «Как закалялась сталь». Книга его потрясла. «Я понял, – позже писал критик, – что мой отец, погибший на фронте в 1941 году, отличался от Павла Корчагина лишь отсутствием литературных способностей».

В 1965 году Л.А. Аннинский сдаёт в печать свою книгу о романе «Как закалялась сталь». Книгу не печатают, поскольку она не вполне согласуется с каноническими трактовками романа. Опубликовать книгу в сильно «отредактированном» виде удаётся лишь в 1971 году. В рецензиях, опубликованных в печати, книга именовалась «путанной» и «субъективной». А некоторые руководящие работники ВЛКСМ почти открыто называли её идейно чуждой. Но времена менялись и в 1981 году книга была удостоена премии Ленинского Комсомола, в 1988 году была названа лучшей работой о творчестве Николая Островского. А в начале 1990-х годов книга Аннинского была заклеймлена, как апологетика сталинизма. И очень похоже на то, что столь разную оценку книге давали одни и те же люди. Вспомним, какое дремучее антисоветское рыло скрывалось под идейно выдержанными масками таких деятелей, как «академик» Александр Николаевич Яковлев (1923 – 2004).

Далеко не со всем, что написал Лев Аннинский про роман Николая Островского, можно согласиться. Но в ней есть предмет для размышлений и плодотворной дискуссии. В большинстве литературно-критических произведений, посвящённых книге «Как закалялась сталь», такого предмета просто нет.

В 2014 году Лев Александрович Аннинский дал интервью корреспондентке одной газеты. Журналистка спросила критика: «Существуют ли в современной российской действительности персонажи, подобные Павлу Корчагину?». Ни минуты не колеблясь, Аннинский уверенно ответил: «Да! Существуют! Но пока они не видны. Возможно, мы сможем их увидеть на новом повороте истории».

Однако стать настоящим революционным демократом Л.А. Аннинский так и не сумел. Прежде всего потому, что межнациональные отношения волновали его куда больше, чем междуклассовые. Ключом к русской истории XX века Аннинский считал геополитические проблемы, поставившие народы России на грани гибели и заставившие создать очень жёсткую диктатуру для спасения отечества. Такую диктатуру Аннинский считал исторически необходимой и не тратил своего таланта на поверхностную критику И.В. Сталина и сталинизма. Социальных аспектов советской истории Аннинский почти не касался. Чего, разумеется, нельзя одобрить.

Очень большое значение для развития отечественной культуры имела деятельность Л.А. Аннинского в журнале «Дружба народов». В течении длительного времени он был членом редколлегии журнала и несколько раз в году публиковал статьи, посвящённые художественным произведениям, созданных авторами из союзных и автономных республик СССР. Эти статьи поражали читателя глубиной восприятия национальной культуры разных народов (что всегда было сильной стороной Аннинского). Судя по всему, Л.А. Аннинский воспринимал многонациональную советскую литературу как единое целое, считая каждый народ, живущий в нашей стране, драгоценным бриллиантом в российской короне. И тем противостоял набиравшему силы национализму, как русскому, так и местному. Благодаря статьям Л.А. Аннинского многие российские читатели излечились от пренебрежительного отношения к литературе малых народов нашей страны. И, заодно, оценили возможности для развития многонациональной советской культуры, которые создавал Советский Союз. А, в дальнейшем, после 1991 года, заставили задуматься о том, что мы потеряли с распадом великой страны.

Кот, гулявший сам по себе

Среди других произведений Л.А. Аннинского следует отметить большую серию статей о русских поэтах двадцатого века. Статьи из этой серии публиковались в книгах «Серебро и чернь», «Красный век. Эпоха и её поэты», «Барды». Эти статьи достаточно субъективны, утверждения, в них содержащиеся, вызывают немало возражений у читателей. Что, наверное, следует считать скорее достоинством, чем недостатком. Ибо возражения пробуждают мысль. И, что самое главное, большое число относительно небольших очерков о поэтах, собранное вместе, превращаются в блестящую, не имеющую аналогов книгу, рассказывающую об истории нашей страны в XX веке. Историю, описывающую не политические события, а психологию людей. Что, наверное, куда интереснее.

Из статей Л.А. Аннинского о русских поэтах ХХ века особое возмущение у общественности вызвала недостаточно восторженная статья о Владимире Семёновиче Высоцком (1938 – 1980). Впрочем, чрезмерная восторженность никогда не была свойственна Льву Александровичу: он умел смотреть на окружающую действительность объективно.

Лев Александрович Аннинский не стремился сконцентрировать свои силы на исследовании творчества писателей первого ряда. Его больше интересовали недооценённые и неоднозначные авторы. Одним из любимых писателей XIX века был для Л.А. Аннинского Николай Семёнович Лесков (1831 – 1895). Писатель сильно неоднозначный, и, в некоторых отношениях, даже явно реакционный. Тем более было интересно увидеть и раскрыть ту правду, которая вдохновляла писателя на создание его произведений. Н.С. Лескову Л.А. Аннинский посвятил свою книгу «Лесковское ожерелье».

Главным хобби Льва Александровича Аннинского было изучение истории своей семьи. Объём рукописей Аннинского, посвящённый этой истории, сопоставим с общим объёмом его литературно критических работ. Л.А. Аннинский воспринимал историю своей семьи как малую часть истории России и часто говорил, что своему появлению на свет он обязан Октябрьской революции. Если бы этой революции не было, то его отец-казак и мама-еврейка вряд ли бы смогли стать мужем и женой.

За свою жизнь Л.А. Аннинский опубликовал более 20 книг и несколько тысяч статей. До глубокой старости он тратил 5-6 часов в день на внимательное, с карандашом в руках, чтение художественной литературы и 3-4 часа на работу со своими рукописями.

В ряду позднесоветских литературных критиков Лев Александрович Аннинский уверенно занимает место под номером 2. И очень поучительно понять, почему он так и не смог стать номером 1.

Литературным (и, шире, художественным) критиком номер 1 Советского Союза был, несомненно, Михаил Александрович Лифшиц (1905 – 1983).

У М.А. Лифшица и Л.А. Аннинского много общего. Оба они очень хорошо чувствовали противоречия реальной жизни, великолепно владели диалектикой и пользовались ею в своих работах. Оба они понимали, что у каждого талантливого писателя есть свои сильные и свои слабые стороны. И задача литературной критики заключается в том, чтобы выявить и показать читателю как те, так и другие.

И М.А. Лифшиц, и Л.А. Аннинский понимали, что писатель, придерживающийся консервативных и, зачастую, реакционных взглядов, может сплошь и рядом создавать более ценные в художественном отношении произведения, чем писатель, стремящийся бежать в ногу с прогрессом. Этот вывод М.А. Лифшиц сформулировал ещё в 1930-х годах, вызвав на себя огонь со стороны ортодоксально настроенных деятелей советской идеологии и культуры. Подобный парадокс М.А. Лифшиц объяснял тем, что консервативно настроенный писатель лучше видит противоречия новой формирующейся действительности и не пытается их затушёвывать. Однако когда от рассмотрения противоречий реальной действительности уважаемый литератор переходит к рекомендациям по поводу того, «Как нам обустроить Россию», у читателя сразу начинают вянуть уши.

Интерес Л.А. Аннинского к Н.С. Лескову и другим подобным писателям имеет явно ту же природу, что и высокая оценка М.А. Лифшица некоторых консервативно настроенных писателей.

Тем не менее, между Лифшицем и Аннинским существовала очень серьезная разница. М.А. Лифшиц был убеждённым коммунистом. И, как убеждённый коммунист, умел взглянуть на современную действительность из будущего. И увидеть то, что не увидел Л.А. Аннинский. Ибо «Анатомия Человека – это ключ к анатомии обезьяны».

Для Л.А. Аннинского история России XX века определялась войнами, разрухой, голодом и, как естественное следствие подобного расклада, жестокой диктатурой, которую критик не осуждал, а принимал как необходимость. А М.А. Лифшиц увидел в этой истории ещё и рывок в будущее. Поэтому он и стал Номером Первым.

Впрочем, быть Номером Вторым тоже очень почётно.

С.В. Багоцкий