В помощь преподавателю
Примерно с 2013 года в вузовской среде заговорили о внедрении системы так называемых эффективных контрактов для профессорско-преподавательского состава. Острословы тут же переименовали их в «дефективные». Спустя несколько лет эти самые «дефективные» контракты стали реальностью и кошмаром для многих, если не для большинства российских преподавателей вузов.
В чем суть эффективных контрактов?
С каждым преподавателем администрация вуза заключает контракт на определенный срок (сейчас он во многих вузах и для многих преподавателей сокращен вообще до одного года!). Согласно данному контракту преподаватель должен выполнить определенный объем работы, такой объем может, в частности, оцениваться в баллах. Набрал нужную сумму – поработай еще годик, может что-то из стимулирующих выплат ректор подкинет (о выполнении майских указов Путина администрации вуза надо все же как-то отчитываться). Не набрал – для начала пиши объяснительную, на ее основании получишь предупреждение, впрочем, можешь и места сразу лишиться, если вузу план по сокращению численности ППС (профессорско-преподавательского состава) министерство увеличит, ведь контракт-то на год, условия не выполнены – все юридические формальности как будто соблюдены.
Казалось бы, если не все, то многое в этой системе разумно и логично. Но не будем торопиться с выводами. Хотя истории с вновь принятыми Трудовым кодексом, законом о специальной оценке труда (СОУТ) и другими нововведениями Правительства и Думы заставляют подозревать какой-то подвох. И не без оснований!
Давайте попробуем разложить эту систему на базовые элементы и оценить её с точки зрения прав трудящихся. К слову, эффективный контракт – отнюдь не открытие министерства образования. В ряде отраслей, организаций и предприятий в той или иной форме он был введен значительно раньше.
Начнем со сроков. Раньше, до принятия так называемой «дорожной карты» (о ней чуть подробнее в самом конце), стандартный срок контракта для профессорско-преподавательского состава составлял 5 лет. Чтобы занять должность преподавателя вуза, претендент проходил через конкурс. Честно признаемся, и коллеги, кто работал и работает в вузах, это подтвердят: подобный конкурс в нормальном, сложившемся коллективе был, по сути, формальным, но немного взбодриться все же заставлял. Таким образом, период некоторой неопределенности своих перспектив, дополнительных оформительских дел и тревожного ожидания для большинства преподавателей наступал один раз в пять лет. Теперь многие преподаватели – фактически заложники ситуации и рабы администрации вуза.
В сети справедливо проводится аналогия с бесконечным испытательным сроком.
Конечно, администрация вуза, а точнее – его ректор, может заключать контракт и на больший срок, но это он, понятно, будет делать отнюдь не для каждого. Во всяком случае, «неправильным» активистам и искателям правды и законности такой вариант точно не светит.
Эффективный контракт — смерть образования
Здесь уместно сделать важное отступление. Отечественная вузовская система испокон века считалась одной из самых демократичных с точки зрения организации трудового процесса и построения взаимоотношений руководства и коллектива. Судите сами: коллективы выбирают путем голосования своих руководителей, начиная с заведующего кафедрой (обычно это низовая структурная единица в иерархии вуза) до ректора. В принципе каждый из выборных руководителей подотчетен коллективу и отнюдь не освобожден от критики и оценки результатов свой работы со стороны подчиненных. Конечно, даже в советское время далеко не везде и не во всем была такая идеалистическая картина, но работать творческим и амбициозным личностям в таких условиях было достаточно комфортно, соответственно и результат такой работы был ощутимым. Сегодня такая демократическая система фактически демонтирована.
Заведующие кафедрами практически назначаются ректором, причем на их должности все чаще попадают не авторитетные ученые и талантливые организаторы, а надсмотрщики из семейных или коммерческих кланов, связанных с ректором. Выборы ректоров вообще превратились в полный фарс и ничем не отличаются от выборов того же президента в плане полного беспардонного и наглого использования административного ресурса, обмана электората, манипулирования законами, массовыми фальсификациями и т.д. Короче, на выборах практически всегда побеждает та кандидатура, которая пришлась «ко двору» в министерстве образования. Кстати, особо не скрывается сейчас и то, что эти должности банально покупаются различными кланами или диаспорами.
Вернемся к эффективному контракту.
Вывод первый. Эффективный контракт представляет собой завуалированное законодательное закрепление сокращения сроков трудового контракта с преподавателем вуза. Благодаря такому сокращению (с пяти до одного года) администрация вуза получает фактически неограниченную власть над своими подчиненными, кроме того, она избавляется от обременительной в правовом и финансовом планах процедуры сокращения преподавателей в случае необходимости. Сократился набор в вузе – лишние преподаватели автоматически вылетают за ворота своей alma mater. Про субъектов с активной жизненной позицией мы вообще не говорим, такие с очень высокой вероятностью на второй срок не попадут, поскольку у ректоров есть всегда в запасе такое эффективное средство, как упразднение вакантной должности. Была в этом году должность доцента, а на следующий год не стало. Нет должности, нет и «смутьяна».
Теперь рассмотрим суть критериев оценки работы преподавателя с точки зрения эффективного контракта. О, здесь мы наглядно видим, как проницательно правы были классики марксизма-ленинизма, раскрывая в своих работах сущность эксплуатации работника при капитализме!
Когда я познакомился с положением об эффективном контракте, разработанном в одном из «опорных вузов» (фактически, единственным оставшимся после укрупнений и реорганизаций вузов одного из областных центров) Центрального федерального округа, меня поразила наглая подмена сути эффективного контракта. Так, в положении было черным по белому прописано, что главное назначение эффективного контракта – получение объективных критериев для материального стимулирования сотрудников университета. Таким образом, формально танцы с эффективным контрактом затевались для того, чтобы поощрить материально лучших преподавателей и создать стимулы для остальных. «Работай также эффективно, как доцент Петров, будешь получать, как и он под сотню тысяч в месяц». В реальности же заведующие кафедрами довели до коллективов другую негласную установку администрации вуза и министерства. Кто не наберет необходимое количество баллов, то есть не выполнит требования контракта, пусть готовится к сокращению. Как говорится, почувствуйте разницу. Одно дело – размер премии по результатам работы при гарантированной заработной плате, другое дело – перспектива оказаться безработным и без средств к существованию.
Каждого студента ждёт ворох учебников, написанных для «количества»
Вывод второй. Эффективный контракт введен как эффективный инструмент беспроблемного для администрации вуза сокращения (увольнения) преподавателей и способ быстрого избавления от неугодных. Причем инструмент избавления не только и не столько от бездельников и бездарей (а таких, в вузах, к сожалению, тоже немало, причем из года в год их число неуклонно растет: родственников и блатных из различных кланов надо куда-то пристраивать), сколько от неугодных по личным или политическим мотивам.
Теперь, пожалуй, главное. Какие же критерии оценки работы преподавателя положены в основу эффективного контракта? В глаза бросается полное отсутствие не просто научности и объективности, но и здравого смысла.
Так, например, эффективность работы преподавателя тем выше, чем он больше подготовит за год учебных пособий или учебников. Но позвольте, многие из нас учились по учебникам, подготовленным в 50-е, 60-е, 70-е, даже, в 30-е годы. Уверен, многие подтвердят мою мысль: может быть, таких учебников было и не особенно много, но это были шедевры научного, методического и педагогического творчества. Что предлагается сейчас? Завалить обучающихся горами макулатуры в виде компиляций с этих самых шедевров.
Это мы и наблюдаем, гонят преподаватели «вал по плану» на учебники дабы выйти на заветные рейтинговые баллы, определенные эффективным контрактом. Влияет ли все возрастающее количество учебников, учебных пособий и прочих методических изданий на качество образования? Пожалуй, если и влияет, то только в сторону его ухудшения (количество ошибок, опечаток, недостоверной информации в новых изданиях просто зашкаливает, калейдоскоп наименований также затрудняет отделение «зерен от плевел).
Возьмем другой пример. Количество научных публикаций. Примерно пару десятков лет назад решили чиновники из министерства образования, что надо ранжировать научные публикации по значимости. Наибольшую ценность присвоили статьям в так называемых «ваковских» изданиях – списке журналов, определенных Всероссийской аттестационной комиссией. Спустя некоторое время требования ужесточили. Стала желательной и даже обязательной не просто публикация в таких журналах, но и в журналах индексируемых и обрабатываемых специальными системами, прежде всего с точки зрения цитируемости – востребованности информации из статьи в научном сообществе.
Казалось бы, что в этом плохого? Опять же, против бездарей и тунеядцев от науки определенная защита. Но это только декларируется, на самом деле был внедрен еще один механизм интенсивного сокращения профессорско-преподавательского состава. Администрации вузов получили в руки крайне эффективный инструмент. Ведь требования по количеству публикаций она устанавливает сама (знающие люди на это возразят, что есть еще Ученые советы в вузах, и их воля должна быть определяющей; отвечу, воля их такая же определяющая, как и воля народа России по ельцинской конституции, попробуйте эту волю реализовать). Всегда можно установить мало выполнимые или недосягаемые нормы, что, кстати, постепенно и происходит.
Хотелось бы обратить внимание читателя на парадоксальный факт. До сих пор не существует сколь-нибудь научно обоснованных критериев нормативов и оценки деятельности преподавателей образовательных учреждений. Когда-то, в советские времена, некоторые из них были получены эмпирически (те же 18 часов учебной нагрузки в неделю для учителей средней школы), какие-то взяты просто с потолка. Скажем, почему для преподавателей вузов установлена максимальная учебная нагрузка в 900 часов? Видимо, чиновникам из министерства образования захотелось так. На самом деле никаких научных исследований по этому вопросу не проводилось. Имеем классическую ситуацию: «сапожник без сапог». Для себя вузовское научное сообщество научно-обоснованные нормативы и критерии разработать не может.
Любой, кто учился или работал в вузе, подтвердит: преподаватели, преимущественно, делятся на две категории. Одна, условно назовем ее «педагоги», другая – «ученые». К первой относятся люди, не хватающие звезд в науке, но хорошо знающие и любящие свои дисциплины, многие из них дают студентам прочные знания и запоминаются как строгие и требовательные учителя на всю жизнь. Во второй группе – истинные ученые, многие из них, как преподаватели и педагоги, конечно, слабоваты, но это и не их конек. Конечно, есть группа людей одинаково одаренных в двух ипостасях (вспомним того же Тимирязева), но, таких, к сожалению, и раньше было не особенно много, а сейчас и подавно – исчезающие виды.
Эффективный контракт не «интересуется» преподавательской и педагогической составляющей, как и чему учат студентов преподаватели – это все за рамками оценки. Получается очередная парадоксальная ситуация – вуз – высшее учебное заведение, а критерии его главной работы отсутствует. Заметьте, я говорю не о формальных бюрократических показателях типа часов выполненной нагрузки или числа выпускников, направившихся прямиком после студенческой скамьи на биржу труда, а об интегральных и объективных критериях: как и чему научили студента, какого уровня специалиста выпускает вуз.
Что касается научной работы преподавателей. Начнем с того, что Интернет кишмя кишит объявлениями о подготовке и продаже под ключ не только научных публикаций, но диссертаций. Этот бизнес в России процветает. Мне, кажется, если бы кто-то взялся объективно оценить не только качество научных публикаций, но и их КПД для науки и практики, то получил бы удручающую картину. Думаю, что качество вузовской научной работы ничем бы не отличалось от качества выпускаемых вузами «специалистов».
Посудите сами, научный поиск, эксперимент, особенно в естественных и технических науках – это недели, месяцы и годы напряженного труда. Как приз настойчивому исследователю – крупица открытой истины. Каждая публикация логически подводит итог его труду. Что предлагается сейчас в рамках эффективного контракта? Плюнуть на поиск этих крупинок истины и гнать «план по валу», аналогично плану на учебники.
Вспоминается знаменитая басня Эзопа про лисицу и львицу, когда первая упрекнула супругу царя зверей, что у неё рождается только один детеныш по сравнению с ее шестью щенятами. На что львица спокойно заметила: «Но я рождаю льва!» Так и в науке, часто одна небольшая и единственная публикация не сравнится по значимости с десятком тысяч наукообразных статеек. Однако современному режиму – мародеру советского наследия, понятно, такие истины неинтересны.
Третий пример. Еще одним из критериев эффективности работы преподавателя является показатель заработанных им для вуза денег за счет научной, общественной или иной другой работы. Еще много лет назад, в начале 2000-х, на заре финального процесса развала высшего образования, устанавливалась планка в несколько десятков тысяч рублей на единицу профессорско-преподавательского состава (ППС). Для вуза план – многие миллионы и десятки миллионов рублей. С точки зрения политэкономии – это шедевр примера цинизма российской капиталистической действительности. Наемный работник не просто нещадно эксплуатируется, но еще и должен оплачивать работодателю за право работать у него в таких условиях.
Если учесть, что в большинстве вузов и на большинстве кафедр научное оборудование давно и морально, и физически устарело, и не соответствует даже минимальным, самым скромным современным требованиям. Если учесть, что в обозримом будущем никакого масштабного обновления всех вузовских лабораторий не произойдет. Если учесть, что основанным заказчиком научных разработок является промышленность, которая, благодаря стараниям политического режима, лежит в руинах и, понятно, в услугах вузовской науки не нуждается. Принимая вышеназванное во внимание, становится понятным, что и этот критерий является невыполнимым как для отдельных преподавателей, так и вузов в целом. Нет, можно конечно имитировать интенсивную хоздоговорную научную деятельность – вот где раздолье для коррупции – чем успешно занимаются в вузах. Кто сомневается, пусть сравнит по результативности и эффективности внедрения НИОКР (научные и опытно-конструкторские разработки) в зарубежных университетах с нашими вузами. Но на бумаге мы вот-вот лидерами станем, оставив за собой Японию и США с Евросоюзом.
Выше были приведены всего три примера-критерия оценки научной и методической эффективности преподавателя вуза, на самом деле их гораздо больше, и каждый из них как айсберг: сверху, что видно, красиво, под водой спрятана от глаз –смертельная опасность.
Эффективный контракт предполагает оценку деятельности преподавателя по совершенно ненаучным, необоснованным, в лучшем случае, взятым с потолка, критериям и показателям. Эти показатели ни в коей мере не могут объективно оценивать качество его работы, зато, напротив, позволяют администрации вуза менять «правила игры» в любое время с целью получения поводов для изменения в худшую сторону условий труда преподавателей или, вообще, их законодательно обоснованного и финансово необременительного сокращения.
Уважаемый читатель, после краткой экскурсии по системе современного российского высшего образования попробуем подвести некоторые итоги.
Эффективный контракт является действительно эффективным инструментом решения задач по усилению эксплуатации и сокращению численности профессорско-преподавательского состава как в масштабах конкретного вуза, так и страны в целом. Никаких иных целей, связанных, действительно, с повышением эффективности образования и научной деятельности вузов он не имеет. Его внедрение ни в коей мере не предотвращает и даже не замедляет деградацию высшего образования в России. Наоборот, мы являемся свидетелями реализации со стороны правящей верхушки еще одного подхода, преследующего единственную цель – сделать как можно более длительной и трудозатратной программу восстановления высшего образования в нашей будущей стране, когда деятельность этого режима будет прекращена.
После развала СССР, быстрой деградации промышленного производства, большинства других сфер общественной и экономической жизни, имеющееся количество вузов, техникумов, училищ оказалось преизбыточным. Однако власть отказалась от прямолинейного решения проблемы в виде массового упразднения профессиональных образовательных организаций. В этом были свои резоны, ведь в таком случае значительная часть молодежи выбрасывается на улицу. Работу найти трудно, оплата труда крайне низкая, плюс, возрастной дух бунтарства. Власть разумно рассудила, что эту гремучую смесь для будущих революций разумно консервировать в этих самых вузах, колледжах и лицеях. Процесс «выбрасывания» в дикий капиталистический рынок для значительной части молодежи растягивается на годы, и их, условно скажем, пассионарность снижается, следовательно и для власти эта часть населения угрозу представляет уже в меньшей степени.
Вузы и колледжи стали, фактически, собесами, где под приглядом «взрослых» молодёжь проходит социальную иммобилизацию. Поэтому-то, не открою секрета, что в любом российском вузе или колледже существует строжайшая директива – никого ни при каких условиях не отчислять (фактически только добрая воля прогульщика или смерть студента могут избавить его от «потребления образовательной услуги»). У нас ведь из-за стараний властей введено подушевое финансирование. Чем больше учится в образовательном учреждении учеников – тем спокойнее в материальном плане жизнь преподавателей.
С другой стороны, экономика трещит по швам, режим на грани банкротства. Умерить свои ненастные аппетиты истеблишмент не хочет и не может. Остается одно – экономить на всем остальном, не затрагивающем интересы хозяев жизни. Образование для «суверенной демократии» — излишне затратная и нежелательная составляющая. Но «потребителей образовательной услуги» трогать раньше времени нежелательно, значит остается один из немногих оставшихся ресурсов – преподаватели. Вот на них и был направлен главный удар после 2013 года с принятием так называемой «дорожной карты» – «Плана мероприятий по повышению эффективности образования и науки».
К сожалению, эта борьба, борьба против будущего страны и будущего наших детей, успешно продолжается, введение «дефективного» контракта тому наглядный пример.
Илья Вахромеев
